За колымским перевалом

— А ты что, другого мнения? — спросил тогда Тарков директора управления.

Тургеев заметил настороженность в глазах секретаря, отрывисто бросил:

— Как подходить…?

— С партийных позиций. Он директор советского, предприятия, Коммунист. Член, райкома партии.

— А кто из него, из коммуниста, выжимал, ночную смену за тридцать первое? Кто заставил Жарченко в этом, году мыть пески выборочно, в самой богатой части месторождения на Бойце?

— Слушай, главный, горняцкий директор! — угрожающе проговорил Тарков, — Ты в кого пальцем тычешь? Опять широкую спину ищешь?

В голове Тургеева вдруг проскочила мысль: что, если завтра кто-то соберет все месячные отчеты по приискам, в которых выравнивались, вытягивались под его, тургеевским, нажимом недостающие управлению десятые доли процента, в том числе за счет ночных смен последних дней месяца, — кто его защитит?

Он же, Тарков, первым его подставит.

Тарков отодвинул миску с ухой, прислонился к дереву и, запрокинув голову, долго смотрел в небо.

На него снизошла сытая благость, он вдруг разоткровенничался:

— Вот жизнь! Знаешь, честно признаться, никогда в мыслях не держал, что меня, полковника МВД, на партийную работу выдвинут. Первое время растерялся. Райком! Коллегиальность! Было такое. А потом привык. И, знаешь ли, только недавно меня озарило. Молния сверкнула, и Я уразумел, чего от меня хотят. И что я должен хотеть! От райкомовского работника нужна деятельность. Дошло? Процесс, а не результат! Скажешь, такого не может быть? Тогда вспомни Фокина, Слунина из соседних районов, Морозова с Чукотки. Признайся как на духу — ты их дела знаешь преотлично, — ведь нечем им хвалиться: ни золотом, ни оленями. Однако пошли в гору! За какие заслуги? То есть я хотел сказать, за какие результаты? — Тарков сдвинул ладони и дунул на них. — Нету результатов. Тогда за что же их выдвинули? За деятельность! Они шустрые ребята: «шумим, братец, шумим!» На каждой трибуне: «Мы сто вопросов на бюро, пятьдесят — на пленуме. Мы тысячу бесед, две тысячи лекций. Мы ищем и находим новые формы. Мы создали… Мы изобрели…» Я эти уловки раскусил, да поздно. Поздновато! Вот Дальнов теперь меня и взнуздал…

«К чеку ты мне все это рассказываешь, — напряженно думал Тургеев, склонившись к костру и, старательно передвигая длинной хворостинкой тлеющие угли. — Неужели не в состоянии понять, что тебя Дальнов первым скинет! — Тургеев покосился в сторону секретаря. — Кем ты стал? Ты же и пьешь от страха — увяз по уши! И людям мешаешь, и делу! Я вонял-это давно, и должен был тебе сказать… Но не сказал. И не скажу. Почему? Боюсь? А зачем я должен тебе говорить? Ты же не можешь не чувствовать этого сам. Но есть тут и другой страх. Что будет со мной, когда тебя заменит кто-то? Беля бы знать…»

Тарков опять сбился с пути и теперь жалел, что потащил Тургеева напрямую через тайгу. Неожиданно он заметил под нотами узенькую, в один след, еле приметную в густой траве звериную тропу, которая круто поворачивала в сторону сплошного завала — векового бурелома. Он повернул по тропинке в противоположную от завала сторону.

Тургеев, сердито пофыркивая и что-то негромко бормоча себе под нос, покорно шагал позади. К его удивлению, тропа вывела на берег ключа именно в том месте, где была переправа.

— Признавайся, горный директор, не верил, что я знаю тайгу, как свою квартиру, — хохотнул довольный Тарков.

Он первым направился к берегу, легко вскочил на длинный тонкий ствол чозении, лежавший поперек ручья. На середине дорогу преградили две сухостоины, сложенные ножницами, Переступая через них, Тарков зацепил штаниной за сучок и свалился с дерева в глубокий омут.

— На кой черт, — накинулся Тарков на директора горного управления, который помогал ему выжимать мокрую одежду, — понадобилось тебе тащить меня на полигон! Что я тут не видел?

«Тебе полезно окунуться с похмелья», — подумал Тургеев, вслух ворчливо произнес:

— Так я же предлагал проехать прямиком в контору, а машину послать за Жарченко, сам не согласился.

Тургеев искренне пожалел, что не настоял на своем предложении. Он знал, что теперь Тарков не скоро успокоится, и разговор с Жарченко будет неприятный, делать было нечего, не возвращаться же обратно, тем более что машина с разрешения Таркова уехала на заправку. Оставалось одно — идти на полигон в таком виде.

Ничего, припекает сегодня что надо, успеешь обсохнуть, пока доберемся.

— Утешил, — Тарков витиевато выругался. — Хоть бы компанию поддержал. И что тебе стоит тоже искупаться.

Они не спеша поднимались ею солнечной стороне пологой сопки, пока не уперлись в обрывистый склон другой, круто вздыбившейся за краше небольшого увала. За ней простиралась известная на Тешке долина, где прииск мыл золото еще с довоенной поры.

Тарков не стал спускаться вниз, а поверил к вершине, еще не сознавая сам, почему иго делает. Глаза его почти неотрывно смотрели на каменный столб, одиноко торчавший из осыпи гранитного сланца.

— Почему же ты не разрушился? — негромко спросил Тарков, похлопав рукой по гладкому камню. — Ни вода тебя не взяла, ни солнце, ни мороз.