За краем мира

Еще несколько картинок в недорогих оправах — тот же «Геркулес», орудийные стволы задраны, жерла изрыгают дым: гаубицы ведут огонь. Лес, ближние деревья вывернуты, частично перебиты, белеет щепа, и рядом с ними — неподвижные тела.

Молли заморгала. Меховые шапки, touloupes, которые ни с чем не спутаешь…

Убитые Rooskies.

Возле них Молли не увидела никакого оружия. Ни винтовок, ни хотя бы положенных варварам мечей и копий. Лежали просто мёртвые люди, и Молли знала, что они мертвы.

Почему? И зачем госпожа боцман держала эту светографию у себя на переборке?..

Кроме этого в пенале имелся ещё откидной столик, поворачивающееся жёсткое кресло; над койкой и под ней — выдвижные ящики, что–то вроде комода. Пара кружек на столе, сточенный нож–puukko[12] с наборной деревянной рукоятью. Ремни и портупеи на крючках.

Светографий родных, семьи или детей Молли не увидела.

Ждать, однако, пришлось недолго. За переборкой затопали.

— Вот она, сэр. Мэгги из Норд—Йорка, собственной персоной. Прекрасно разбирается в паровой технике, пролезет в любую щель и вдобавок является хозяйкой отличной кошки–крысоловки!

Молли поспешно вскочила.

Через порог шагнул высокий офицер в рабочем оливковом кителе, таких же галифе и высоких ботинках с застёжками, почти как у самой Молли. На левой стороне груди — «фруктовый салат» орденских ленточек, на плечах — погоны коммодора. Лицо длинное, щёки впалые, нос горбинкой. Глаза глубокие, тёмные. Подбородок острый и, наверное, показался бы злым, но отчего–то Молли сразу же ощутила к господину коммодору необъяснимое доверие.

— Так-с, — ровным и сильным голосом сказал коммодор, вдвигаясь в боцманский пенал и нагибаясь к Молли. Следом за ним осторожно протиснулась госпожа старший боцман. — Посмотрим, кого на сей раз притащили твои сети, Барбара.

— Мистер Картрайт, да чего ж на неё особо–то смотреть? Пигалица — она пигалица и есть. Но упорная и дело знает. Я проэкзаменовала.

— В самом деле? — поднял бровь мистер Картрайт. — Садитесь, Барбара, садитесь. Не стойте, как укор совести. V tyesnotye, как говорят Rooskies, da nye v obidye. To есть друг у друга на головах, но в приятной компании. Мисс Мэгги, расскажите, как же вы дошли до жизни такой, что сбежали из дома? Вы ведь знаете, что лорд–командующий издавал специальный указ, допускающий приём несовершеннолетних только в случае доказанного сиротства и документированного нежелания оных несовершеннолетних отправиться к месту жительства иных родственников?

Молли покраснела. В школе она привыкла быть отличницей, то есть знать всё и ещё несколько больше. А тут опростоволосилась, попала впросак! Не узнала доподлинно, есть ли какие документы про юнг! Правду сказать, узнавать не было времени…

Госпожа старший боцман, однако, бросилась на выручку.

— Её били, мистер Картрайт. Секли безо всякой вины. Секли, не соразмеряя силы. Она сбежала, не снеся побоев.

— Вот даже так, — нахмурился коммодор. — Это, конечно, меняет дело. Выпороть за проделки — это понятно, так со всеми было в детстве. Но если несоразмерно… Мисс Мэгги — Маргарет, верно? — а как ваша фамилия?

— Сэр, Перкинс, сэр! — Молли продолжала ту же игру, вновь назвавшись фамилией старшей сестры Сэма.

— Перкинс? — вдруг резко встряла госпожа боцман. — Тощий такой, рыжий, с усами, как у тара… прости, Мегги…

Молли похолодела. Мисс Барбара знает отца Сэмми?

— Её секли, чтобы мучить, — с неожиданной силой бросила госпожа старший боцман. — У неё ведь ни отец, ни мать не родные, мистер Картрайт.

Молли слушала разинув рот. Откуда всё это взялось? Неродные отец и мать? Она же назвалась сестрой Сэмми, разве… разве у него…

Она совершенно запуталась.

— Я эту фамилию — Перкинс — сразу вспомнила, — продолжала меж тем Барбара. — Сталкивалась я с этим приятелем на дальних разъездах, на Третьей миле, у Громового моста, у Пяти Братьев как–то, помнится, по роже конопатой ему съездила, после того как руки вздумал распускать — прости, Мэгги, — как следует съездила. Ну и запомнила его. А потом кто–то и рассказал мне — Симпкин, по–моему, старшина смазчиков с Восьмого разъезда, мол, Перкинс ему, зенки джином залив, жаловался, что старшая падчерица не только ему не родная, но даже и жене. Вроде как вышла она замуж за мужчину некоего, а у того уже дочь была. Куда мать её настоящая делась, Перкинс не знал, а может, Симпкину просто не стал всего рассказывать. Короче, — перевела дух госпожа старший боцман, — тот мужчина, настоящий отец Мэгги, тоже помер вскорости–то. От болезни сонной.

Мисс Барбара словно забыла, словно перестала замечать добротную курточку Молли и её же сапоги, никак не вязавшиеся с образом несчастной сиротки из бедной семьи.

Реджинальд Картрайт вдруг резко и зло сощурился.

— Редкий случай. Обычно всё больше молодых мисс и леди подпадает…

— Не такой уж и редкий, один из двадцати, — возразила госпожа старший боцман. — В общем, мистер Картрайт, не жизнь там у Мэгги была. Оба они, мистер и миссис Перкинс, похоже… того… — Она зло сжала губы, щека её дернулась. — Били, в общем, для удовольствия…