За краем поля

   "Вероятно, я умерла, - подумала Яританна Чаронит, когда сознание, метавшееся в организме оторванный язычком бубенца, наконец-то определилось с местоположением и кое-как зафиксировалось в пространстве. - Определённо я должна была умереть, хотя бы потому, что рядом проводился ритуал Сосновского, а без моей смерти он был бы не слишком удачен. Однако для состояния посмертия сохранилось слишком отчётливое ощущение тела. Ни в одном трактате о подобном не говорится. Хотя никто из писавших самолично на тот свет не отправлялся, в лучшем случае, опрашивал призраков или загонял пациентов в элефонский сон. Ужасный недочёт! Ведь за период мутации в призрака часть личности может теряться вместе с памятью и сенсорным восприятием. Нужно будет, после окончательной смерти непременно наведаться к нашему архивариусу и указать на такую вопиющий недосмотрр. А вот к матушке лучше не ходить: для неё и так слишком много потрясений, да и Гана Федосовна конкуренции не потерпит. Интересно, может ли призрак быть серьёзно повреждён другим призраком? Хотя, почему это я решила, что непременно стану призраком? Есть ещё варианты духа, привидения, лича и баньши, в конце концов. Это тебе не устройство на работу, тут никакой семейной предопределённости, исключительно собственные заслуги. Впрочем, я совсем не буду против, если перевоплощаться не придётся вовсе: всё же быть мёртвой чрезвычайно удобно".

   Если бы подмастерье-духовника спросили, какой она находит загробную жизнь, то девица без колебаний сказала бы: "тёплой". Пожалуй, это вообще было единственным ощущением, которое смогла фиксировать растревоженная случившимся душа. Ей было тепло. После инфернального холода проклятого поля, после хрустящих под босыми ногами льдистых росписей на вымороженной почве, после пронизывающих до костей поветрий, тепло окружило плотным коконом. И было это сродни блаженству, тому самому, что активно обещали жрецы Триликого, пламенно вещая на утренних службах. Духовник и начинающая некромантка очень сомневалась в том, что ей блаженство загробного мира может достаться за выдающуюся моральную чистоту иль в порядке живой очереди, но отказываться от дополнительных бонусов не спешила.

   Своё же положение девушка и вовсе назвала бы замечательным, если бы не отвратительный монотонный вой на заднем фоне, усиливавшийся по мере возвращения сознания. Звук настолько раздражал и нервировал, что невольно тревожил воспоминания о справедливом суде над грешниками и еретиками. Во всяком случае, для человека, обладающего сколь-нибудь музыкальным слухом, подобный фон мог стать началом и основным ключом к обещанным мукам. Кто бы из почти бесконечного сонма святых и подсвятых ни распределял наказания для отринутых, он крупно просчитался в ситуации с Танкой.

   "Вот уж не предполагала, что на том свете людей и животных содержат вместе. Как в святилище с собаками - нельзя, как в посмертие с кошками - запросто!" - возмущённо подумала духовник и постаралась раскрыть глаза, дабы увидеть четвероногую тварь, решившую своими воплями нарушить блаженство добропорядочного тенегляда.

   Странно, что самой возможности поднятия век, слегка абсурдной на взгляд бестелесного духа, девушка на тот момент не удивилась. И без таких мелочей было чему удивляться.

   Над головой, коли пространство вокруг вообще можно было разделить подобными терминами, большой чуть изогнутой плошкой простиралось бледно розовое с редкими карминными вкраплениями полотно, блестящее в своих переливах. Хаотично разбросанные по нему пучками и перьями желтоватые прожилки ближе к краям приобретали горчично-зеленоватый оттенок прогорклого заветренного жира, от чего при взгляде на некоторые из них во рту появлялся вяжущий привкус дешёвых столовых и желудок предупредительно сжимался лёгким спазмом. Будь где-то поблизости небесное светило или другой намёк на источник энергии, что рождал бы больше полутеней и бликов, острота отвращения и не была бы столь сильна, но света не было. Точнее им было проникнуто пространство, будто он равномерно лился сразу с нескольких сторон и от того многочисленные оттенки просто тонули друг в друге затянутые странной однородностью розового простора.

   "Вот всё же так хорошо начиналось, зачем было подогрев пяток устраивать, - обречённо отметила девушка, чьё блаженство рассыпалось под напором поднимающегося по коже жара. - Как вообще у аморфной субстанции могут быть пятки? Это вопиющее нарушение правил личного пространства призраков! Хотя, может, так ощущается Подмирное пекло, в которое я, как некромантка, угодила... Бре-е-ед. Почему тогда только стопы? Жариться должна по канону вся душа или тут степень греха определяет площадь и интенсивность подогрева?"