За кромкой миров

Дочь лорда вздрогнула и с судорожным вдохом-стоном резко повернула голову ко мне. Она замерла на пару секунд, а затем так же быстро опустила голову, уставившись на стиснутый в тонких пальцах кинжал. Имиринка сдавленно заскулила и разжала ладонь, позволив ножу упасть на пол боевой машины. Она поджала ноги еще сильнее, словно не клинок был перед ней, а ядовитая гадина.

— Я не хотела, я больше не буду, не надо, пожалуйста, — залепетала она, подняв глаза на меня. — Пожалуйста, не надо больше кнута, я больше не буду. Я просто хотела посмотреть на то, как отомстят за братьев. Я не хотела, я нечаянно. Я хотела… а тут это… а тут темно… Я больше не хочу!.. — Под конец своей сбивчивой речи юная леди разразилась надсадным плачем.

— Мы никому не скажем, — почти шепотом произнес я.

— Честно-честно?

— Да.

— А заветы предков?

— Мы не ваш народ. На нас заветы не распространяются.

Я снова протянул руку, но Имиринка не тронулась с места. В ней читался ужас. Ужас наказания, ужас перед безумным Великим Домом, убивающим болью кого пожелает. Этот ужас был сильнее, чем страх перед огромной тварью, взирающей из глубины механической пещеры восемью бездонными, как колодцы, очами. Сильнее, чем страх перед черной девой, молча сидящей напротив. Сильнее, чем страх тьмы, которой никогда не бывает в этих краях.

— Не бойся нас, — тихо вторила мне Александра, но от ее неподвижных слепых глаз было не по себе непривычному собеседнику.

— Смотри, что у меня есть, — произнесла подошедшая к нам Береста, медленно достав из чехла во внутреннем кармане волшебную палочку.

Глава 30 Штурм

Солдаты натягивали трос баллисты. Технические усовершенствования, привнесенные бесом, позволяли сделать это быстро и малыми силами. И посмотреть действительно было на что. Орудие посадили на роликовые подшипники и червячную передачу, а один воин крутил ворот. Угол наклона высчитывался по таблице с использованием отвеса и пузырькового уровня. Чудесное сочетание несочетаемого.

— Имиринка, — позвал я юную леди, которая все еще дрожала от страха в ожидании наказания и которую зеленоглазая берегиня прижала к себе, медленно гладя по волосам и раскачиваясь, словно убаюкивая. — Скажи, колдовство у вас считается оружием?

— Нет, — ответила она, тихо всхлипывая, — колдовство — это колдовство, а оружие — это оружие.

— Хорошо, — подытожил я и протянул ей лакированную волшебную палочку, одновременно с этим мысленно активировав мобильный хрустальный шар, висящий у меня на поясе в подсумке от гранаты. — Тогда возьми это. Пока ты рядом со мной, ты можешь говорить волшебные слова, и палочка будет колдовать. Возьми. На, возьми.

Берегиня отпустила девушку, и та осторожно приняла палочку, сжав в руках.

— Теперь посмотри на конец палочки и взмахни ею, сказав: лайт он.

— Лать оннь, — робко произнесла Имиринка, легонько поведя деревянной спицей.

— Лайт. Он. Повтори.

— Лаить онь.

— Нет. Нужно отчетливо произнести, чтобы система распознания речи тебя поняла.

— Вот сейчас она тебя точно не поняла, — слегка улыбнувшись, вставила шпильку Александра.

— Да уж, — согласился я и снова обратился к Имиринке: — Нужно правильно произнести заклинание. Палочка не понимает плохо сказанных слов. Еще раз.

— Ла-а-и-ит о-о-он, — протянула девушка, старательно выговаривая каждый звук.

— Уже лучше.

— А что должно получиться? — спросила она, рассматривая волшебную палочку.

Девушка покрутила ее в пальцах, а я улыбнулся, потому что увидел, как отступал испуг, уступая место здоровому любопытству.

— Когда получится, узнаешь.

Я повернулся к славянской фее:

— Береста, научи ее паре простых фокусов, а я проконтролирую наших горе-вояк.

Она кивнула, а я шагнул мимо нее и мимо Александры. Правая рука сама собой приподнялась и коснулась кончиками пальцев живота Бельчонка, а потом скользнула по талии. Получились такие обнимашки на ходу. Лишь пройдя пару метров я остановился и, не оборачиваясь, заговорил:

— Я…

— Не надо, — перебила меня Белкина. — Ты забыл, кто я? Я экстрасенс высшей категории. Я же вижу, что нравлюсь тебе, что ты меня… И я тоже. — Александра помолчала немного, а потом добавила шепотом, который я едва услышал: — Я тебя люблю. Может, с тех самых пор, как ты вырвал меня из лап того сумасшедшего полубога, может, с того момента, как мы спасали детишек вместе с крысами, может, еще когда. Я уже не знаю. Я не должна так говорить, но я очень сильно завидовала Анне, а когда ее убили, у меня появился шанс, но мне очень стыдно. Словно это из-за моей зависти ее больше нет. Прости меня.

— Ты не виновата в ее смерти, — произнес я, проведя ладонью по волосам Александры.

Девушка улыбнулась и медленно отвернулась от меня. Она сначала опустила голову, а потом, наоборот, задрала ее к местному небу, словно могла видеть эту густо-фиолетовую бездну.

Я повернулся и увидел Имиринку, не понявшую ни слова из нашего разговора, но сообразившую, что это особенный момент. Она замерла и лишь переводила большие глаза с меня на Белкину и обратно.