За линией Габерландта. Роман

- Это Кин, мой помощник и доверенное лицо. Он не раз бывал на этом берегу и первым привез мне известие о русских, то есть о вас, господа.

Белый Кин поклонился издали и, не навязываясь со знакомством, отправился выполнять распоряжение. Так и остался он в памяти как Кин, человек со странным именем и неизвестной национальностью.

Колонисты пригласили Никамуру к себе. Он охотно согласился, взял из лодки небольшой саквояж, и группа тронулась через лес домой. Всю дорогу Никамура говорил, не давая никому рта раскрыть, и, что самое главное, не расспрашивал. Гость был, видно, не из любопытных или просто умел держать себя. Скоро колонисты уже знали, с кем имеют дело. Глава фирмы не хотел скрывать ничего.

Джон Никамура принадлежал к той категории людей, для которых родина - вся планета. Отец его, полурусский, полуяпонец, уроженец маленького острова восточнее Хоккайдо, в свое время женился на девушке-орочельке с побережья где-то у Пенжинской губы, куда Никамуру-старшего забросила судьба охотника за котиками. Он жил со своей женой среди орочей, потом уехал на Командоры и дальше, на Алеутские острова. Там, среди алеутов и американцев, Никамура ассимилировался, там у него родился сын Джон Никамура-старший погиб во время шторма в Японском море, а жена и сын после этого несколько лет жили в Путятине, недалеко от Владивостока. Джон знал русский, английский, японский, орочельский языки, наречие алеутов, удэге и луоравентланский язык далекой Чукотки. Где его дом сейчас? На это Никамура ответил со смехом:

- На корабле, среди моря.

Посерьезнев, добавил:

- Контора нашей фирмы находится близ города Сьюард на Аляске. Оттуда мы ходим по всем северным морям. У нас много кораблей, еще больше деловых и предприимчивых агентов. Что мы делаем? Торгуем, конечно. Привозим хлеб, табак, порох, ружья, ситец, спирт, овощи, свечи, покупаем шкурки… - Он засмеялся, дотронулся до руки Федосова. - Да что я вам рассказываю! Вы прекрасно знаете сами, не один год живем рядом… О! - изумленно воскликнул Никамура, увидев дом. - Дворец Робинзона! Но куда ему до вас! Чудесно! Однако где вам удалось раздобыть железо, стекло, гвозди? Моя фирма не продавала этих товаров.

Он заметил, что его вопрос не вызвал у колонистов желания отвечать, и быстро переменил тему.

- Даже огород, овощи! Браво, браво. Ну, вы меня удивляете, господа.

Когда все уселись за стол и Корней Петрович готовился подать свое коронное блюдо - тушеную картошку с медвежатиной, Никамура вдруг хлопнул себя по лбу:

- Экая память! Господа, прошу покорнейше простить меня… Моя говорливость, или, как в России скажут, болтливость, помешала сказать вам сразу о главном. В России произошла революция, царь свергнут и назначено Временное правительство.

У печки грохнулась какая-то посуда. Корней Петрович вздрогнул и застыл на месте. Несколько секунд все стояли как каменные, не в силах вымолвить ни слова. И вдруг Федосов, большой, чернобородый и мужественный Федосов, схватил Зотова за плечи, прижал к себе и заплакал. Илья обхватил голову руками и медленно поворачивался вокруг, не видя ничего. Слезы стояли у него в глазах. Корней Петрович, обессилев от волнения, сел у печки.

- Господа, что с вами? - нерешительно спросил Никамура. - Вы рады или?.. Я не понимаю…

Василий Антонович вместо ответа вдруг схватил ружье, сунул Зотову другое и бросился в дверь. На крыльце грянули выстрелы. Байда и Бурун подпрыгнули и понеслись в лес, Бека прижал уши и уткнулся мордой в стог сена. А колонисты стреляли и стреляли, пока не осталось патронов, и тогда опять стиснули друг друга в объятиях, схватили вышедших к ним Оболенского, Величко и Никамуру и затряслись в радостной пляске.

Никамура весело смеялся. Теперь-то и он понял, что значило его известие для этих бородатых отшельников.

Успокоившись, колонисты потребовали подробностей и подтверждения. Джон Никамура достал газету «Русское слово», датированную апрелем 1917 года. Федосов вслух прочел заголовки: «Временное правительство объявляет народу…», «Сообщение о заседании кабинета министров», «Вести с фронта», «Сибиряки приветствуют Временное правительство», «Керенский, Родзянко, Милюков, Гучков…», «Война до победного конца!»

Хозяева забыли об обеде, о госте, тушеная картошка остывала, красивая бутылка виски сиротливо стояла на столе. Федосов читал статью за статьей, и постепенно картина революции становилась ясней, а положение в стране и на фронте обрисовывалось более или менее подробно. Что там делается сейчас?!

Зотов взглянул на гостя. Никамура сидел отрешенный, усталый и грустный. Он тихонько, не открывая рта, зевал. Революция его не касалась. Поймав беглый взгляд Зотова, он виновато улыбнулся:

- Простите меня… То, что вам в новинку, мне уже порядком надоело. И вообще я очень и очень далек от политики. - И сразу, без перехода, спросил: - Господа, вы есть политические ссыльные?