За линией Габерландта

Скалов пробовал в свободное время сам мыть золото. Он брал лоток и уединялся в каком-нибудь ручье. Его радовали эти несколько золотников желтого металла, которые он ссыпал в кисет из-под табака.

Как-то вечером проводник показал свою добычу геологам:

— Червонца на три, — гордо сказал он, заглядывая им в глаза. Так, между делом намыл.

Геологи только пожали плечами.

— Охота тебе спину ломать. Придет сюда техника, за две секунды возьмут больше, чем ты намыл за два дня. Лучше бы на охоту сходил, коли время есть.

Увидев, как равнодушно смотрят на его золото сослуживцы, он в конце концов обиженно бросил лоток и, взяв ружье, ушел в лес, чтобы подстрелить к ужину глухаря.

— Вот это вещь, — похваливали ребята, обгладывая косточки птицы. — Ай да Робертович, отличился, старина…

Скалов сосредоточенно молчал, но был чрезвычайно доволен похвалой. Что ни говори, а делать людям приятное — хорошее занятие. Это чувство он испытал впервые.

…Шли недели и месяцы, они складывались в годы.

В тридцатых годах о Скалове говорили уже не иначе, как об опытном, знающем проводнике. Его отмечали в приказах. Его наградили значком отличника.

Он все еще ходил с тем же отрядом, когда случилось происшествие, сразу сломавшее налаженную было жизнь таежного знатока.

В обед на базу приехал молодой парень — коллектор из одной группы, работавшей километрах в восьми от базы.

— Мертвого человека нашли, — сказал он старшому. — Поехали со мной.

Начальник отряда, два геолога и Скалов оседлали лошадей и немедленно выехали на место происшествия.

На берегу ручья столпились поисковики. Около их ног темнела полуобвалившаяся яма.

Скалов слез с седла, привязал лошадь и увидел остатки шалаша. Воспоминание больно толкнуло его в самое сердце. Он перевел взгляд на яму и почувствовал такую слабость в ногах, что тут же сел на траву.

— Что с тобой? — участливо спросил геолог.

— Ничего, пройдет, — еле ответил он, но не отвел взгляда от темнеющей ямы.

— Где мертвый человек? — спросил начальник.

— Да вот, нашли старый шурф, решили проверить. Никита стал вычищать породу, а там…

Все нагнулись над ямой. Темное дно, мокрые стены.

— Кто смелый? — спросил начальник.

Двое спустились в яму, оттуда полетела порода, потом застучали кирки. Кто-то сказал:

— Веревку!

Скалов сидел, оцепенев, не понимая, что такое с ним делается.

— Осторожно, осторожно… Еще, давай, давай, — почему-то вполголоса командовал Никита.

Скалов увидел вдруг мокрую черную телогрейку с прилипшими к ней камешками. Он закрыл глаза.

Когда он открыл их, люди все еще стояли вокруг тела и тихо переговаривались. Головы их были обнажены.

— Сохранился… А ведь давно, кажется, лежит.

— Мерзлота. Сверху насыпало.

— Смотри, куда его… В спину, мерзавцы, по-бандитски.

Скалов увидел рваную дыру на телогрейке убитого, темное, почти бесформенное лицо и, не отдавая себе отчета, глухо и тяжко сказал голосом, которым просят прощения:

— Бориска…

Все разом обернулись к нему. А он, хватая ртом воздух, разрывая на груди рубаху, встал и пошел прочь, заплетаясь длинными ногами.

Люди переглянулись. Никита произнес:

— Нечисто дело. Как он сказал: Бориска?..

В тот же день Акинфий Робертович Скалов, сославшись на болезнь, заявил, что уезжает. Его почему-то не стали задерживать. Понимали — видно, неспроста уходит.

Ни с кем не попрощавшись, он взял вещевой мешок и ушел в тайгу.

Глава шестая

Одинокий путник в тайге. Надежды и замыслы. Где клад? Встреча с Конахом. Все по-старому.

Настойчивые, смелые люди из Москвы, Киева, Ленинграда и Хабаровска приехали в тайгу искать драгоценный металл, разумеется, не для того, чтобы удовлетворить свою страсть к путешествиям или обыкновенное любопытство. Они искали золото, чтобы начать добычу, широкую разработку ископаемых. Геологи, поисковики и геодезисты являлись только разведкой, авангардом главных сил, которые должны были приехать на север вслед за ними.

Главные силы не заставили себя ждать.

Когда накопилось достаточно фактов о промышленных месторождениях, был организован трест по добыче металла на Дальнем Севере. Это произошло 13 ноября 1931 года.

А 4 февраля 1932 года, пробившись сквозь льды, в бухте Нагаево ошвартовался пароход «Сахалин».

На нем приехали первые сотни золотодобытчиков, привезли технику и продовольствие. В Нагаеве сошли на берег руководители нового треста и строители.

Этому тресту поручили не только добычу золота, но и широкое освоение края.

Группа строителей обошла увалы вокруг бухты, спустилась к реке Магаданке. Зимний лес, уже порядком засыпанный снегом, молчаливо встретил людей.

— Место хорошее, — сказали приезжие. — Новоградский советовал строиться именно здесь.

Взрывая тишину тайги, прошли грохочущие тракторы. Они направлялись в Среднекан по той самой тропе, которую проложили два геолога с проводником. За ними потянулись крытые прицепы с людьми.

Первый мост пришлось рубить через Магаданку. Около моста поставили столб. На дощечке написали две цифры. С одной стороны «О», с другой «1». Колымское шоссе начиналось у моста.