За мертвой чертой

А новый мэр и вправду отказался от большой зарплаты. Ездил на работу и обратно домой, на улицу Амбарную, на маршрутном такси, служебную же машину использовал только для деловых поездок. Ходил всё в том же простеньком пиджачке, который на нём видели в избирательную кампанию, и без галстука – на новую одежду у него ещё долго не было денег. В обеденное время питался не в столовой, размещённой в полуподвале под зданием мэрии, а в комнате за своим кабинетом. Чаще всего на столе у него был сладкий чай с чёрным хлебом, реже – варёный картофель с солёным огурцом и той же ржаной горбушкой, ещё реже – картофель, хлеб и свиное сало собственного посола. В общем, то, на что хватало денег у большинства населения города.

Делать нечего – глядя на него, урезали себе зарплату и замы мэра. Но знаю точно, что они получали во сто крат больше с вотчин, которые курировали.

Впрочем, всех их Черноусов уволил спустя две-три недели после своего вступления в должность. А на их место назначил грамотных специалистов – рядовых чиновников из аппарата городской администрации, ещё не испорченных повседневной жизнью, и сколько-то человек из преподавательского корпуса, а также из предпринимательского сословия.

В числе последних был и Тимошин Пётр Андреевич, владелец «Мясного подворья». Завод его считался предприятием средней руки и специализировался на изготовлении колбас, свиных рулетов, разных копчёностей и других мясных изделий. Кажется, я уже упоминал об этом.

Так вот, этот мясоруб и стал замом по экономическому и промышленному развитию. Человек глубоко верующий, а потому честный, Тимошин платил своим работникам одну из самых высоких, по местным меркам, зарплат, и продукция его всегда отличалась хорошим качеством, без каких-либо вредных примесей. Это его дочь выкрикнула тогда на знаменитом цирковом представлении: «Товарищи, опомнитесь!» В тот вечер они с братом были в числе немногих, кто не посрамил ни себя, ни свой род.

«Мясным подворьем» стал заниматься сын Тимошина – Леонид, скромный молодой человек, весьма сведущий в изготовлении конечных мясных продуктов и тоже набожный.

Пётр же Андреевич полностью отошёл от бизнеса.

Есть, есть всё-таки на Руси честные. благородные люди, только затолкала их предыдущая власть на самое дно и в подполье общественной жизни!

Зам по экономике и промышленности тоже не раз выступал на телевидении.

– В конечном счёте, самое главное – это наивысшая производительность труда, – говорил он, приводя слова одного из классиков научного коммунизма. – Если смотреть шире, самое главное – это наиболее эффективная экономика. Есть она у нас? Нет, тут у нас и конь не валялся. Потому наша задача – такую экономику создать!

В отличие от предшественников, Тимошин не брал взятки, а весь круг вопросов пытался решать, только исходя из целесообразности принимаемых решений.

Постепенно какое-то шевеление в курируемой им сфере началось, но тяжело шло у него, со скрипом. Многим он мешал проворачивать делишки, не предназначенные для посторонних глаз. На него стали оказывать давление, посыпались угрозы. Как это делается, хорошо известно из центральных СМИ.

Однажды Тимошину позвонили и сказали, что если он не оставит свой пост, то у его детей появятся серьёзные проблемы со здоровьем. Мне было известно, что именно из-за подобной угрозы в своё время вынужден был закрыть филиал самарской товарно-сырьевой биржи в Ольмаполе его директор Егоров, сыновей которого вообще грозились сжечь.

Зам по промышленности немедленно уведомил своего начальника. Черноусов проинформировал меня, а я, продолжая цепочку, – дона Кристобаля.

– Я это предвидел, – сказал испанец. – Передайте мэру, пусть Пётр Андреевич ни о чём не беспокоится и продолжает работу в том же режиме. Безопасность Зинаиды и Леонида я гарантирую – на сто пять процентов.

Обратившись же ко мне, сказал:

– Нанесём упреждающий удар. И вы, кабальеро, мне в этом поможете.

Следующей ночью в Поле Чудес запылал особняк Сыроедова, владельца нескольких ведущих и многих второстепенных промышленных предприятий в регионе и за его пределами. Я неплохо был о нём наслышан. Индустриальная империя этого неприятного типа, в недалёком прошлом лидера одной из преступных группировок, поднималась, словно магма в жерле Килауэа, с использованием разрушительных для общества методов. Тимошин же кое в чём стал ему мешать.

Двухэтажный дом, а лучше сказать – дворец, горел быстро. За считанные минуты от здания, выполненного в подобии готического стиля, остались одни лишь прокопчённые руины, даже стены обрушились. Обитатели его едва успели выскочить в окна первого этажа. У промышленника было немало всякого добра, антиквариат, который он собирал годами, картины, драгоценности и наличность.

Мы с испанцем стояли на Хромушкиной горе, возвышавшейся не далее чем в километре от посёлка, и созерцали зарево от начала и до конца, прибыв за некоторое время до первых сполохов.

Дом Сыроедова, освещённый уличными фонарями, с живописными широкими окнами, выделялся среди других хоромин своей псевдоготикой и был хорошо виден.