За мертвой чертой

Сначала там ничего не происходило и ничто не предвещало беды. Мы просто стояли и ждали.

– Вы устроите пожар мысленным усилием? – спросил я у испанца.

– Нет, там орудует один из моих молодцов.

– Кто он? Я его знаю?

– Это материализованный фантом. На время материализованный. Я использую его в некоторых случаях. Возможно, вы ещё познакомитесь с ним.

И вот в посёлке, раскинувшемся перед нами, занялось. В первую минуту вспыхнула постройка, в которой была обустроена сауна. Затем, на удивление быстро, пламя перекинулось на жилой дом – загорелось сразу с трёх сторон.

Как это случилось, для меня осталось загадкой, потому что сауна размещалась на довольно-таки значительном расстоянии и было полное безветрие. До нас донёсся звон разбитого стекла, и из оконных проёмов начали выпрыгивать человеческие фигурки.

Признаться, я испытывал непередаваемое чувство удовлетворения при виде столь впечатляющего зрелища. Вспомнился обугленный чёрный каркас, оставшийся от моего жилища.

Есть, есть на белом свете справедливость! Оказывается, несчастья обрушиваются не только на нищий народ, но и на тех, кто его в эту нищету вгоняет. В отблесках пламени глаза дона Кристобаля тоже горели грозным жутким огнём, леденящим душу.

На месте пожарища ещё пылали головёшки, когда мой амиго включил телефон и поднёс его к уху.

– Сыроедов, это тебе лишь первая весточка, – сказал он. – Если не оставишь свой преступный замысел против Тимошина и его детей, умрёшь страшной мучительной смертью.

– Кто, кто говорит?! – послышалось в трубке.

– Твоя погибель. И не маши рукой, не подзывай начальника полиции. Я всё вижу, потому что всегда у тебя за спиной.

Начальник УВД Тюрин, прибежавший на пожар, в этот момент стоял в нескольких шагах от погорельца и наблюдал за пожарными расчётами, заканчивавшими работу.

– А знаешь, – продолжал дон Кристобаль, – как я тебя уничтожу, если всё же понадобится? Утоплю в Ольме. Она рядом, подойди, взгляни на её тёмные воды. Ты долго будешь захлёбываться, прежде чем пойдёшь ко дну. Твой позеленевший раздувшийся труп найдут только через восемь дней уже после того, как он всплывёт. Ну всё, привет твоему другу Тюрину.

Испанец послал ладонью невидимый импульс, и Сыроедов, словно получив сильнейшую затрещину, упал на четвереньки.

– Жалко, что в огне пропало столько ценностей, – сказал я, уголком глаза отслеживая промышленника, пытавшего подняться на ноги. – Среди подделок были и настоящие произведения искусства.

– Ничего не пропало, – ответил испанец. – Картины, например, которые Сыроедов забрал у местных художников за два двугривенных, завтра окажутся на московском выставочном аукционе, где их за баснословные суммы купит один американский коллекционер, приверженец российской живописи. Если не ошибаюсь, парочка вещиц в этой коллекции – работы ольмапольских живописцев. Вырученные средства, за вычетом расходов на продажу, тут же будут зафиксированы на сберкнижках авторов полотен. Вы ведь в курсе, как они бедствуют?

Ещё бы мне да не быть в курсе! Я был знаком с художником Тарновским, одним из самых талантливых в Ольмаполе. Года два назад мы с ним сидели на берегу речного заливца и удили поплавковыми удочками. Разговорились, подружились. Я потом не раз бывал в его мастерской.

Ольмапольская школа мастеров кисти была исключительно сильной и отличалась большой оригинальностью письма. Но тысячекилометровые расстояния до столицы и барское московское пренебрежение к провинции обрекали художников на безвестность и постоянное безденежье.

Наши рисовальщики обеспечивали себе пропитание, кто как мог. Одни чертили какие-то схемы на предприятиях. Другие оформляли кабинеты доморощенных капиталистов и банкетные залы. Тарновский же торговал на базаре пойманной рыбой.

– А что сталось с золотом и антиквариатом? Они всё-таки сгорели?

– Я не такой транжира, как может показаться на первый взгляд. Всё ценное также будет продано. Вырученные денежки пойдут в городскую казну. Не сразу, а в нужный момент, спустя некоторое время.

– Для чего вы взяли меня с собой? – спросил я у дона Кристобаля. – Вы говорили, что я должен был чем-то помочь, а на самом деле…

– Ваша помощь заключалась в моральной поддержке, пусть и молчаливой.

– Я с вами разговаривал.

– Но не было произнесено ни слова одобрения моим действиям.

– Вы нуждались в таких словах?

– Я тоже прежде всего человек, а потом уж маг и ясновидец.

Глава десятая. Вместо буфера

Не прошло и месяца после пожара в Поле Чудес, как ольмапольская мафия организовала покушение на Черноусова. Без каких-либо предупреждений или угроз. Просто местные крестные отцы приняли решение убрать человека – и всё. Убрать обычным классическим способом. И тем самым вернуть управление городом в прежнюю колею.

Вскоре со стороны был нанят достаточно опытный киллер, который уже работал в былые времена в Ольмаполе и на счету которого значился не один выполненный заказ.

Убийца, получив в виде аванса половину оговоренной суммы, приехал в город и немедленно приступил к «изучению объекта».