За мгновения до...

Страшно осознавать то, насколько женщина безнадёжно слабее мужчины физически.

Adna — Beautiful Hell

Оказавшись на тротуаре, Дамиен резко разворачивается, обхватывает меня обеими руками, не позволяя даже пошевелиться, целует в волосы и, задыхаясь, признаётся:

— Я ни разу не поцеловал её, Ева! Я ни разу не прикоснулся к ней! Знаешь, почему? Потому что не мог! Не мог, чёрт возьми! До тошноты не мог! Ева!

Он обнимает ещё крепче, стискивает так, что мне тяжело дышать:

— Я не тронул её… она меня — да, а я её — нет…

В каждом человеке есть скрытые силы, иногда они могут быть настолько мощными, что способны на невозможное.

И я вырываюсь.

Никогда ещё в моём сердце не было столько боли, никогда меня так не терзала злость и ненависть к этому человеку. Всё, что имело место до этого — смешные игрушки, надуманные эмоции. Игры, в которые играют люди.

Конечно, он поймал меня, конечно, снова сжал в свои тиски, и мы стояли так вечность. Дамиен больше не произнёс ни слова, просто ждал, пока переживу, пока успокоюсь.

Спустя время осознаю, что вся промокла: в Ванкувере как обычно вялый, редкий, но всё-таки дождь.

— Поехали домой, мне холодно, — прошу.

Уже подъезжая к нашей улице и глядя на привычно мокрые тротуары и голые стволы деревьев, потяжелевшие от воды лапы елей, не я, мой рот сам по себе и на удивление равнодушно задаёт тот самый вопрос:

— Зачем ты сказал мне?

Дамиен отвечает не сразу, паркует машину перед дверью в гараж, глушит двигатель:

— Есть причина, — признаётся.

— Какая?

— Посмотри на меня! — просит.

Тяжело решиться. Это как барьер, который можно перепрыгнуть, а можно пойти другим путём. И я не знаю, какими будут у этого другого пути глаза, какого оттенка волосы, насколько чувственный голос и мягкие ладони. Дело не в цвете и запахе, дело во всём. Я просто хочу его. Именно его, и никого другого. Хочу с разбегу вскочить на этот барьер, потоптаться на вершине и спрыгнуть на другую сторону.

Разворачиваюсь и смело смотрю в зелёные глаза. Любимые.

— Чтобы ты знала, что это была последняя женщина в моей жизни. Последняя, к которой когда либо прикасался я, последняя, кто прикоснулся ко мне. С этого момента и навсегда в ней останешься только ты. Если захочешь. Если так решишь.

Глаза в глаза. Душа в душу. Искренность в ожидание. Чувство в другое чувство. Доверие в любовь.

Я никогда не уточняла, как именно Мелания прикасалась к нему — от догадок тошно и обидно, больно. Но знаю, чем именно это было.

Открываю дверь первой и выхожу, потому что в лёгких удушье. Жить буду, но… но пока нужно просто дышать. Дождь усиливается, но Дамиен будто не замечает, решительно подходит и не обнимает, нет — загребает обеими руками, не давит, но словно стремится впечатать в себя. И его локти не просто подняты, они ненормально задраны.

Глава 40. Страх

Дамиен:

Страх. Страх быть непонятым, страх стать отвергнутым.

Я не знаю, что со мной происходит. Насколько тяжело осознать, ещё тяжелее объяснить.

Мы стоим, обнявшись, и усиливающийся дождь не способен ни одного из нас вразумить. Она в моих руках, я в её, и чувство, что если хоть что-то нарушить в этом балансе — всё потеряешь и не вернёшь.

У меня накопились вопросы. Много простых вопросов, ни на один из которых нет ответа.

Почему меня сейчас так трясёт?

Зачем так нужно видеть её глаза, и уже даже не время от времени, как было вначале, а всегда?

Почему те другие, синие, настолько мне безразличны, даже если готовы вечно искать в моих расположения, насколько необходимы эти, карие, дерзкие, такие жадные и такие щедрые?

Её тело не лучше всех других тел, тогда откуда это дикое, сумасшедшее влечение? И речь даже не о сексе, которого между нами ещё и не было, а об обычных так мало значивших в моей жизни прикосновениях. Я хочу трогать её руки, шею, волосы, губы. Хочу видеть их, чувствовать, знать и считать своими.

До сих пор мне не было известно, что такое ревность. Я думал, что ревновал, но ошибался. То была не ревность, то была обычная жадность и эгоизм. Теперь понял: боль, разворачивающая грудную клетку, саднящая, даже не приступообразная, а накрывающая одной смертоносной волной — это ревность. Мозг, внезапно теряющий способность мыслить, рассуждать и принимать решения, подсказывать адекватные поступки от того, что весь переполнен чудовищным безразличием ко всему прочему, кроме одного единственного человека, отвергающего тебя и принимающего другого — ревность.

И вот однажды тебе является идея, что всё, абсолютно всё ничтожно, если рядом не будет ЕЁ. Есть большие достижения и маленькие, есть провалы и успехи, но они тебе больше не интересны, если этим вечером, завтрашним и любым из тех, которые последуют далее, её тело не будет обёрнуто в твоё, и ты не сможешь дрейфовать во сне, убеждённый в одной простой, но такой важной для тебя мысли — она рядом.

Мои глаза закрыты. Мои! Глаза Дамиена Блэйда, не способного не то что быть сентиментальным, но даже до конца понимать смысл этого слова. И вот я сентиментален. Я уязвим как никогда до этого. Наверное, даже младенцем был более независим и самодостаточен, но теперь…