За миг до тебя

Ей пришла в голову сумасшедшая мысль послушать Серёжины бронхи. Прижавшись прохладной щекой к покрасневшей коже, она внимательно ловила хлюпающие и булькающие звуки, пугаясь их, но больше всего, пугаясь близости его раскалённого тела. Он дёрнулся, больно уронив руку на её бедро. От неожиданности Инна обхватила его крепко-крепко. Вдруг измученное тело не осилит жар и выпутистит душу на волю, а та упорхнёт безо всяких предупреждений, сомнений, сопливых прощаний и оправданий. "Ой, мамочки-мамочки-мамочки. Что же делать-то, делать-то что?.." — теперь это был её голос, её слёзы.

На какое-то время он затих, хрипы притаились под грудной клеткой, дыхание стало медленным и протяжным. Неловко подвёрнутая нога беспокоила его, не позволяя окончательно провалиться в сон. Сергей рефлекторно дёргался, но сил вытащить ногу из-под себя, как видно, не хватало. Инна решилась. Откинув край одеяла, она извлекла окаменевшую изуродованную конечность, закатала штанину и положила себе на колени. Обрубленную кость венчала розовая, по-детски нежная кожа, мягкая и очень гладкая. Вверх по голени разбегались глубокие рубцы, нога распухла, и они ослепительно краснели на ней, как рваные молнии. Набрав в грудь побольше воздуха, Инна взяла бутыль с последками джина, не думая, глотнула прямо из горлышка, остальное выплеснула в ладонь, сложенную пригоршней и методично принялась растирать место, к которому когда-то крепилась искусственная ступня.

Руки жгло, но она не замечала, делала всё, как учили на курсах самомассажа: поглаживание снизу вверх, выжимание, разминание подушечками пальцев, фалангами и основанием ладони. Попутно тестируя собственные ощущения: не противно, не хочется бросить и убежать? Спрятаться? Нет, не противно. Более того, приятно, что сведённые судорогой остатки икроножных мышц оживают от её касаний, и разглаживаются страдальческие морщины на Серёжином лбу. "Это то, чего тебе не хватает, — мысленный импульс ему, — я должна и хочу это делать…"

Он ещё не знал, он даже понятия не имел, нужна ли ему такая её помощь, а Инна всё решила для себя: "Как он мог обходиться без меня столько времени? Как мог обречь себя на одиночество?" Бред, абсурд! Она тряхнула головой, прогоняя сумасшедшие мысли. Однажды они уже довели её до брака, неужели всё повторится снова? Привстав, Инна достала согретое полотенце, на котором сидела и укутала им Серёжину культю, словно младенца. Для надёжности связала между собой длинную кайму по краям и уложила свёрток под одеяло.

Очень хотелось спать, белое пятно подушки притягивало магнитом. Она ещё раз пощупала влажный лоб больного, зарылась пальцами в густые волнистые пряди и собралась было покинуть кресло, как услышала слабый звук его голоса: "Инна…" Показалось? Инна склонилась к его лицу, расслабленному сном, почувствовала ровное дыхание. Она ждала, что сейчас, вот-вот он повторит, ведь он позвал её — она не бредит! "Инна…"

Ну и пусть всё повторится… Жизнь предпримет очередной виток на туго скрученной спирали и не надо бояться ошибиться — не ошибается тот, кто ничего не делает!

Отбросив сомнения, она бочком нырнула к нему под одеяло, уткнулась в подмышку и, засыпая, ощутила, как Сергей прижал её к себе, обняв за плечи сильной тёплой рукой…

Погружаясь в сон, Инна вновь очутилась в том же подземелье. Она будто на время вышла из него проведать Серёжу и вот опять вернулась, чтобы дойти до конца. Инна бы очень удивилась, если б узнала, что Сергей тоже бродит поблизости, только в своём, параллельном сне. Он вглядывается в неясные очертания уже виданных накануне вещей и ищет то, что показалось тогда странным. Озадачило и встревожило… Стены? Лампочки на потолке? Или холодильный шкаф с фрагментами человеческой плоти? Кровати-трансформеры в палатах перед операционной… почему они такие неправильные? Что не так? Их размер. Слишком маленький для взрослого человека. Значит, они предназначались для карликов… или детей?..

42.

Инна проснулась от звука хлопнувшей двери, протёрла глаза и увидела Сашу, снимающего у порога обувь. В руке у него болтался тесёмочный поводок, к которому тонким крючком крепилась пушистая шея незнакомой маленькой собачки.

— Привет, мама! С добрым утром, дядя Серёжа! — поздоровался сын, добавив новых вопросов в материнской голове. Первым из них был традиционный — где я? Она совершенно не помнила, как оказалась в кресле, лежащей лицом к подлокотнику, мешавшему дышать. Страшно хотелось пить. Ночная сорочка скаталась рулоном до талии, и остывающие ото сна ягодицы всё ещё вжимались в ложбинку между ногами и животом мужчины, а это точно был мужчина — сквозь тонкую ткань трусиков и облачавшие его шаровары она ощущала нечто твёрдое. Оно жило своей отдельной жизнью и токало, как палец, туго завязанный бинтом. Дядя Серёжа! Сюрприз намбэ ту…

Но, решив продлить приятное соседство, Инна обратилась к сыну с нейтральным вопросом:

— Саша, мы завели собаку?