За миг до удара

Он продиктовал мне и то, и другое, и мы тепло распрощались. Положив трубку, я ещё посидела немного в растерянности, не зная, плакать мне или радоваться такому развитию событий, а потом сорвалась с места и начала собираться в ад. Боссу я не могла сообщить об этом, ибо понятия не имела, где он сейчас находится, но даже если бы и имела, то вряд ли бы что-нибудь сказала, потому как он тут же запретил бы мне даже думать о поездке к этой Рите. Я понимала, что нужно спешить – если этот подонок доберётся до Риты первым, то может погибнуть ещё одна девушка, и тогда босс уже точно найдёт в себе силы вытурить меня из фирмы. А этого мне хотелось меньше всего. Но с другой стороны, Дима вполне мог звонить мне, уже стоя рядом с распростёртым телом убитой белокурой красавицы, и разыгрывать из себя сражённого горем брата и сына. В том, что он был отличным артистом и мог разыграть кого угодно, я уже не сомневалась. Почему-то Дима представлялся мне этаким совершённым преступником, наглым и беспринципным, с ледяным сердцем и беспощадной душой, способным на все ради своей цели. Особенно это стало очевидным после того, как он напал на собственную мать. Лично в моей голове это никак не укладывалось. Ладно бы он был сумасшедшим, а то ведь нет, им руководил совершенно трезвый и холодный расчёт, и это пугало в нем больше всего.

Смотав с головы повязку, рана под которой уже затянулась, я нацепила беретик, чтобы прикрыть повреждённый затылок, надела плащ, взяла сумку со всеми своими причиндалами и поднялась на второй этаж к Валентине. Та сидела в столовой в кресле напротив включённого телевизора, читала какой-то женский роман и хрустела чипсами. Увидев меня, она изумлённо подняла брови, отложила книгу и подозрительно спросила:

– Ты куда это собралась?

– Знаешь, решила все-таки пойти маникюр сделать, – со скорбным вздохом сообщила я, присев на ручку её кресла. – Ты меня убедила…

Маникюр – это была тема наших с ней вечных споров. Она никак не могла понять, почему я никогда не хожу в парикмахерскую, а ухаживаю за ногтями сама.

Я не могла ей сказать, что мои ногти вовсе и не ногти в обычном смысле слова, а настоящие железные когти, причём довольно острые, и ухаживать за ними может лишь специалист вроде меня. Поэтому просто сводила все к спору о том, должна ли женщина вообще ходить в парикмахерскую делать маникюр или вполне может обойтись в этом вопросе без посторонней помощи, как, например, я. И мы всегда оставались каждая при своём мнении.

– Ты меня пугаешь, Машуня, – вместо того чтобы обрадоваться, насторожилась подруга, пытаясь заглянуть мне в глаза. – Что случилось? А-а, понятно, тебе слишком сильно по голове врезали…

– Может быть, и так, – согласилась я. – В общем, я решилась, а там будь что будет. Схожу, пусть надругаются над моими ногтями – вдруг в этом действительно есть какой-то кайф…

– Ну иди, – заулыбалась она, – и ничего не бойся. Я Родиоше скажу, где ты, а то он просил никуда тебя не отпускать.

– Да уж, передай ему, а то опять ругаться начнёт. Тебя днём не было, а он тут такое устроил – я чуть с ума от страха не сошла.

– Он мне говорил, что немного понервничал, – нежно проговорила Валентина. – Он у меня такой добрый и милый.

– Ладно, пойду я, пока запал не прошёл. Не скучай здесь…

…Спустившись в приёмную, я набрала Ритин номер.

Трубку долго не брали, и я уже решила, что бедняжка уже мертва, как «покойница» вдруг взяла трубку и весёлым голоском спросила:

– Ну и кто же это мне звонит?

– А это вам звонит прекрасная незнакомка, – в тон ей ответила я.

– И что же она хочет? – рассмеялась Рита.

– Она хочет приехать к вам в гости. Вы не против?

– Прямо сейчас? Но у меня здесь такой бардак – я только что приехала.

Кстати, ты симпатичная незнакомка и, надеюсь, ты тоже би?

– Я просто прелесть, и я тоже би, – проворковала я мгновенно сориентировавшись. – И мечтаю тебя увидеть. Так мне можно приехать?

– Ты меня интригуешь, – с волнением выдохнула она. – Конечно, можно, если тебя бардак не волнует. А ты блондинка или брюнетка?

– Блондинка.

– Ох… я тебя уже хочу. Тебе мой номер Ленка дала? А то я её найти никак не могу…

– Да, Лена. И я видела твой портрет у Алёши и сразу влюбилась. Только давай так: до моего приезда никого не впускай из мужчин – я не хочу, чтобы даже запах их там был, понимаешь?

– Понимаю, киска, – нежно проговорила Рита. – Я никого из них не жду и никому не открою, если кто-то придёт. Я так истосковалась по нормальным русским девчонкам, ты не представляешь. Ты правда прелесть? А киска у тебя гладкая или пушистая?

– Гладкая и ждёт твоих губ, любимая, – с придыханием прошептала я. – А мужиков ненавижу. Пообещай мне, что запрёшь дверь на все запоры и никого не впустишь до моего прихода. Даже отца родного…

– Боже, как ты меня взволновала, – пробормотала она, – я уже потекла…

Немедленно, слышишь, немедленно приезжай. Адрес знаешь?

– Все знаю, Ритуля, уже лечу. Чмок!