За Москвой рекой. Перевернувшийся мир

Восстановить душевное равновесие мне помог Константин Демахин. Он считал, что настроения ярости и недовольства идут на спад, поскольку простые люди начали верить в то, что в конечном итоге они могут влиять на ход событий. И привел небольшой пример. Каждый вечер возле парламента и гостиницы «Москва», где жили депутаты, собирались демонстранты. Это были матери студентов и молодых солдат, протестовавшие против жестокого обращения в армии с новобранцами. Константин, который вел свою личную войну против армии, начал участвовать в их демонстрациях. Вскоре женщины приняли его в свою среду, присвоив ему звание «почетной матери». Нажим оказал свое действие. К ярости генералов, бубнивших, что страна катится в бездну, парламент постановил, что студенты должны быть освобождены от военной службы. Матери вывесили на здании гостиницы плакат: «Спасибо вам, депутаты!». Константин ликовал. Наконец-то «маленькие люди», рядовые граждане, настояли на своем.

Я посетил Лаптева. Он отмел всякие разговоры о военном перевороте. Некоторые сторонники «железной руки» хотели бы, чтобы такой переворот произошел. Но армия находится и всегда находилась под политическим контролем, и Горбачев продвигает наверх более молодых офицеров. Нет кандидата на роль Всадника на белой лошади, сказал он мне, генерала, который собирается отбирать власть у коррумпированных политиков, как это происходило во время латиноамериканских переворотов. После расстрелов в Тбилиси армию уже никогда больше не станут использовать для поддержания порядка внутри страны. Это дело КГБ и войск Министерства внутренних дел. Что же касается забастовок, то строгая дисциплинированность, проявлявшаяся до сих пор, свидетельствует, что они тщательно и заранее планируются. Официальным профсоюзам придется позаботиться о сохранении своих лавров. Так что серьезной опасности возникновения движения наподобие «Солидарности» не существует. В отличие от Польши, в России бастующие поддерживают правительственную программу реформ. Гласность процветает. Теперь, когда опубликованы и Солженицын и Гроссман, ей уже, по сути, некуда развиваться дальше. Я покинул кабинет Лаптева в более радостном настроении, чем входил в него.

В конце пушкинского «Бориса Годунова» толпу, собравшуюся возле Кремля, призывают приветствовать нового царя, самозванца Дмитрия. Но «народ безмолвствует». Русские ученые до сих пор спорят о том, кто написал эту самую знаменитую в русской литературе ремарку, равноценную шекспировской «уходит, преследуемый медведем», — Пушкин или царь Николай I, исполнявший роль личного цензора Пушкина.

Горбачев дал русскому народу Голос. Лето 1989 года знаменовало собой гигантский, но пока еще не совсем необратимый шаг в направлении демократизации Советского Союза. То, что было сказано публично о скверном управлении экономикой, о тайной полиции, о будущности империи, — невозможно было считать несказанным. В марте 1989 года и позже рядовые граждане отказывались молчать. В последние дни существования Советского Союза и в новой России они массами пришли на общенациональные и местные выборы, чтобы заставить прислушаться к их голосу. Вышестоящие лица не всегда одобряли взгляды, которые они высказывали. Иногда избиратели поддерживали коммунистов, а случалось — и крайних националистов. Правительство все еще пыталось всюду, где могло, манипулировать голосами. Но кое-что изменилось и, по-видимому, навсегда. Русские лидеры уже не могли рассчитывать на то, что послушные избиратели будут до бесконечности сохранять их власть. Это было нечто качественно новое в русской истории.

Окончательное крушение Советского Союза произошло после падения Берлинской стены и «бархатных» революций 1989 года в Восточной Европе. В результате полякам, венграм, чехам, восточным немцам и даже румынам приписали заслугу, что это они-де были первыми, сбросившими иго коммунизма в своих странах. Но наши польские друзья были правы, предсказывая в самый разгар их эйфории в конце 50-х, что перемены в Восточной Европе могут быть прочными, только если им будут предшествовать или хотя бы сопутствовать настоящие перемены в России. Эта истина была им наглядно втолкована и подавлением Пражской весны в 1968 году, которое было оправдано доктриной Брежнева (согласно этой доктрине Советскому Союзу было позволено применять силу в стране, где создается угроза «социализму»), и введением в 1980 году военного положения в Польше под контролем советской армии.