«За нашу и вашу свободу!» Герои 1863 года

Для борьбы против белого жонда объединились и остатки старых революционно-демократических кадров еще предповстанческой организации во главе с Игнацием Хмеленским, Станиславом Франковским, Юзефом Нажимским, Войцехом Бехонским, Юзефом Петровским, и «мерославчики». которым программу заменяло имя их кумира — неудачливого властолюбивого диктатора генерала Людвика Мерославского, и деятели умеренного майского «правительства красных юристов» — Францишек Добровольский, Петр Кобылянский.

Первым актом, ознаменовавшим деятельность «сентябрьского» правительства, стало покушение на, Берга. Оно готовилось еще ранее группой красных из варшавской городской организации, новое правительство санкционировало его. Сам замысел ответить революционным террором на террор царизма не был недопустимым, но, разумеется, перед новым правительством стояли задачи, несравнимо более важные. Между тем покушение 7(19) сентября, из которого Берг вышел невредим, стало поводом для нового жестокого разгула полицейского террора. Удар за ударом сыпался на варшавскую организацию. Прошло несколько дней, и Игнаций Хмеленский был вынужден вновь покинуть пределы Царства Польского. За ним последовал Станислав Франковский. В Жонде Народовом тон стал задавать Францишек Добровольский, которого в дни передачи власти сам Маевский считал наиболее подходящим своим преемником.

«Сентябрьское» правительство не сумело выдвинуть целостной и целеустремленной концепции дальнейшего развития восстания. Некоторые оправданные и полезные действия — замена отдельных представителей повстанческой администрации, привлечение новых деятелей, прежде всего генерала Гауке-Босака, разумеется, — не компенсировали отсутствия ясной социальной программы, серьезных военно-организационных мер и т. д.

Всего один месяц просуществовало «сентябрьское» правительство. 5 (17) октября на заседание Жонда Народового прибыл Ромуальд Траугут и заявил, что берет руководство в свои руки. Ни один из членов жонда не возразил Траугуту; ему была вручена печать Жонда Народового — символ повстанческой власти.

В течение долгого времени в литературе была принята следующая схема: Ромуальд Траугут не был связан с красными, более того, его направил в заграничную миссию — в Париж — белый жонд, по возвращении Траугут свергнул жонд красных, следовательно, Траугут — представитель белых. Сам приход к власти Траугута нередко изображался как переворот, инспирированный Чарторыским.

Мы уже говорили о том, что направление Траугута за границу было не столько актом доверия со стороны жонда Маевского, сколько стремлением удалить человека, на которого Маевский не считал возможным полагаться. Ничто не свидетельствует о том, что Траугуту были даны какие-либо полномочия, выходящие за пределы военно-организационной сферы. Он не был политическим представителем белого жонда.

Не был, как нам известно, Траугут и красным. Столкнувшись за границей с фактами дезорганизаторской деятельности Мерославского, Траугут занял решительно враждебную ему позицию, а вскоре после взятия власти лишил Мерославского предоставленного ему правительством Маевского мандата генерального организатора за границей. Свою неприязнь, недоверие к Мерославскому Траугут распространил на его сторонников, нередко относя к их числу в силу недостаточной собственной ориентации или вследствие нечеткости их политической позиции и некоторых иных красных. Отношения Траугута и красных, в осо бенности из варшавской городской организации, скла дывались далеко не просто, однако прав был Брони слав Шварце, когда на склоне лет в полемике с теми кто прославлял Траугута за борьбу с красными, пи сал: «Траугут фанатически ненавидел «недоверков» каким был, например, архиболтун Мерославский, i никогда не мог с ними примириться. Но он сотрудни чал с Пётровским, с Вашковским и, когда осмотрелся вступил смело, хотя и слишком поздно, на путь, на меченный Центральным комитетом».

Оценивая факт отстранения Траугутом от власти красного правительства, мы не можем отвлекаться от того, что правительство это лишь по названию связано со славной традицией конспиративного Центрального национального комитета красных. В действительности главные его деятели в момент переворота Траугута — Добровольский, Кобылянский — отнюдь не могут считаться преемниками Домбровского, Падлевского, Бобровского. Не потому Траугут выступил против «сентябрьского» правительства, что оно было «красным», а потому, что оно было слабым, бездеятельным и неспособным спасти восстание перед лицом надвигающейся катастрофы.

Не следует упрощать ситуации. То обстоятельство, что Траугут, о взглядах и намерениях которого никто толком ничего не знал, выступил против «сентябрьского» жонда, привлекло на его сторону многих недовольных «красными террористами и анархистами», что помогло Траугуту воссоздать расшатанную в предшествующий месяц повстанческую организацию. Но Траугут не попал в плен этих белых союзников, об этом определенно свидетельствует проводившаяся им политика.