За огненной чертой

Мы перебрались к Мане Киселевой. Она охотно делилась с нами своими скромными запасами. А ведь до войны ельнинские колхозники жили в достатке!

Прошло несколько дней. Фашисты не являлись. Значит, Жигалов пока им ничего не сообщил. Почему? Неужели права Маня Киселева? А может, не в этом дело? Пожалуй, не в этом.

В то время, к которому относится мой рассказ, в Ельнинском районе уже стали складываться подпольные патриотические группы. Меня навестила депутат областного совета, беспартийная колхозница из деревни Жабье Анна Павловна Зименкова. Зашел как-то и учитель Евтих Паничев. Каждому из нас хотелось знать, как обстоят дела на фронте, что происходит в Ельне. Трудный иногда получался разговор. Люди опасливо присматривались друг к другу.

Вскоре мне удалось связаться с жившими в то время в Жабье лейтенантом-артиллеристом Николаем Рачковым, его женой и свояченицей — комсомолками, летчиком Николаем Руденко, учителем Евтихом Паничевым. Мы регулярно информировали друг друга о новостях и постепенно собирали сведения о тех, кто остался в тылу, о событиях на фронте.

Новых людей посвящали в свои дела осторожно, по рекомендации одного из членов группы, хотя сама группа официально оформлена не была, никаких записей мы не вели. Собирались, беседовали, намечали планы.

О событиях на фронте, в Ельне и других городах Смоленщины особенно много мы узнавали от «окруженцев» и военнопленных, бежавших из колонн и лагерей. Одним из источников «информации» были и нищие, сотнями появившиеся в нашем районе. А ведь до войны о них знали только понаслышке.

Упорно распространялся слух, что Москва и Ленинград уже давно в руках врага, что Советское правительство находится где-то за Уралом, а Красная Армия вот-вот капитулирует. Эти слухи усердно поддерживали и всеми способами распространяли захватчики, а также их прихвостни — старосты и полицейские. Любой ценой пытались они посеять среди народа неверие в нашу победу. Недаром говорится, что поверивший в поражение уже наполовину побежден.

Мы хорошо понимали, какой вред может принести этот поток лжи. Понимали, что враг использует его для борьбы с зарождающимся партизанским движением. Всем этим небылицам надо было противопоставить правду. Но мы сами не знали действительного положения вещей. Газеты и листовки в первое время к нам не попадали, радио ни у кого не было. Не удивительно, что в такой ситуации даже твердых, надежных людей порой охватывало уныние.

Но патриоты уже начинали действовать. Одним из первых стал устанавливать связи с надежными товарищами, переходя из деревни в деревню, Лука Меркурьевич Капитанов. Энергичный и образованный человек, горячо преданный Родине, Капитанов сыграл важную роль в создании партизанских отрядов в Ельнинском районе. До войны он работал учителем в Ельне, был заведующим учебной частью и учителем в Мархоткинской средней школе. Капитанова освободили от призыва в армию, так как у него не действовала одна рука, и назначили во время войны председателем Митишковского сельсовета.

В день, когда гитлеровцы полностью оккупировали район, Лука Меркурьевич вынужден был вернуться в деревню Жильково за семьей. В деревне были фашисты. Капитанову и его спутникам пришлось отстреливаться. Именно здесь, в Жилькове, прогремели первые выстрелы мирных жителей по оккупантам в октябре 1941 года. Двое врагов были сражены пулями патриотов.

В конце октября Лука Меркурьевич появился в Жабье. Маня Киселева сказала мне об этом по секрету. Капитанов ночевал в доме одного из учителей.

Я попросил передать ему о моем местонахождении. Мы были знакомы до войны. Особенно же хорошо он знал Наташу, которая училась у Луки Меркурьевича и считала его одним из самых лучших своих учителей.

Капитанов пришел тотчас же. Он первый и принес весть о том, что в Замошье вернулся Василий Васильевич Казубский. Кроме того, он сообщил, с кем уже удалось встретиться и каковы планы товарищей. Оказалось, что около Замошья живут коммунисты и комсомольцы — Зоя Шведова, Паненков, Фириченкова. Они уже видели Ратникова, Вермана и других. Все это радовало и воодушевляло. Не прошло и месяца, как враг оккупировал район, а уже налаживаются связи. Есть наши люди, значит, будет и дело.

Узнал я от Капитанова и неприятную новость: кое-кто из тех, кого мы считали честными людьми, перешли на службу к врагу. В их числе был и Тарасенков, которого прочили в командиры партизанского отряда.

Капитанов обещал побывать в других деревнях и в Ельне и встретиться с надежными людьми. Я в свою очередь дал ему слово, что как только смогу ходить, немедленно отправлюсь в Замошье, чтобы встретиться с Казубским и другими товарищами, а затем мы встретимся снова. Лука Меркурьевич был оживлен, говорил смело: он верил в людей.

Вскоре Маня Киселева нашла в лесу обрывок газеты «Правда». Это было в начале ноября. Из газеты мы узнали о торжественном заседании в Москве, посвященном 24-й годовщине Октября, а также о параде наших войск на Красной площади. Вести были радостными и воодушевляющими.