За огненной чертой

Через два-три дня удалось раздобыть несколько целых газет той же даты, и они пошли по району. Газеты зачитали, что называется, до дыр. А Капитанов, обладавший великолепной памятью, чуть ли ни наизусть выучил все материалы и при каждом удобном случае пересказывал их все новым и новым слушателям. Он был таким рассказчиком, в устах которого самый маленький факт приобретал значимость, весомость.

Нога постепенно заживала, и я уже мог, прихрамывая, передвигаться. Узнав радостные вести из газеты, мы не могли больше ждать и на другой день пошли с Наташей в Замошье к Казубскому. В деревни старались заходить пореже. Реку Угру перешли по тонкому льду, он прогибался и трещал.

Невдалеке от Замошья нас догнал невысокий плотный мужчина с густой черной бородой. Я не обратил бы на него никакого внимания: по дорогам в те дни бродило немало всякого люду, главным образом из «окруженцев». Но прохожий вдруг окликнул меня:

— Куда идешь, товарищ Юденков?

Я вздрогнул от неожиданности, но что-то знакомое мелькнуло в его лице.

— Гришка? Верман?

— Он самый!

Перебивая друг друга, делились новостями. Верман был в армии, под Брянском попал в плен, около Рославля бежал из колонны. Вернулся в свой район — никого из родных нет. Где жена — неизвестно. Мало могли рассказать ему и мы. Знали только, что накануне наступления гитлеровцев она была в Замошье, работала в районной газете.

Гриша сказал, что собирается зайти к Казубскому. Договорившись о встрече, мы разошлись. Ну вот и еще один боевой, хороший парень. До войны он был секретарем комсомольской организации на заводе. Нашего полку прибыло.

Наконец мы в Замошьевской школе. Где-то здесь живут учителя. Как бы не ошибиться квартирой.

С Василием Васильевичем Казубским мы проговорили всю ночь. Эту нашу встречу описал с чьих-то слов Алексей Николаевич Толстой в «Рассказах Ивана Сударева» («Как это началось»). Но известный писатель имел неточные сведения. Меня он нарисовал маленьким, толстеньким человеком, хотя мой рост без малого два метра. В «зятья» я тоже не приставал, так как женился еще до войны. А в остальном все приблизительно так и было.

Василий Васильевич поведал мне о своей жизни за последние месяцы. Кое-что я уже знал, но расскажу все по порядку. В армию его призвали еще 1 сентября и направили в 252-й полк пограничных войск НКВД рядовым бойцом. Вскоре Казубского назначили политруком взвода, а затем политруком пограничной заставы. Их полк занимал оборону в тех краях, где берет свое начало Днепр. 

Под Вязьмой полк попал в окружение. Несколько дней Василий Васильевич бродил с товарищами по немецким тылам, пытаясь перейти линию фронта. На шестые сутки они зашли в деревню перекусить. Но нагрянули гитлеровцы, и пограничники оказались в плену. Погнали их в сторону Спас-Деменска. Недалеко от города Казубского заметила в колонне женщина, работавшая до войны в Коробецкой школе. С женщиной была дочь. И бывает же такое! Они уговорили конвой отпустить «папу».

Василий Васильевич, как на крыльях, полетел в свой родной район. Вблизи Замошья он встретил девчурку и узнал от нее, что в деревне фашисты. Идти туда, да еще в военной форме, было рискованно. Ту же девочку он послал к жене и попросил принести гражданскую одежду, а сам затаился в кустах. Костюм по просьбе Александры Матвеевны принесла учительница Клавдия Николаевна Добровольская. Он переоделся и благополучно явился домой. Через несколько дней гитлеровцы ушли из деревни. Василий Васильевич уже связался со своими бывшими учениками Шурой Радьковым и Вадимом Дрейке, с Клавдией Николаевной Добровольской (матерью Вадима Дрейке), с Дарьей Фириченковой.

Рассказав по просьбе Казубского о своих похождениях, я в заключение, не подумав, спросил:

— Ну а ты, Василий Васильевич, думаешь партизанить?

Сказал и сейчас же пожалел: Василий Васильевич поглядел на меня с укором. Мол, как не стыдно спрашивать такое! Вслух же произнес:

— Ну конечно, Андрей Федорович, о чем говорить? Дело ясное. Только подготовиться надо получше... Несколько дней назад был у меня Гусев. Мы с ним о многом потолковали. Решили радиоприемник налаживать. Есть тут у нас Костя Баранов. Парень хороший, комсомолец, в радиоделе разбирается. Наладим приемник — дело пойдет веселей. Станем принимать сводки Совинформбюро, размножать их, распространять среди населения. Важно, чтобы люди поверили в нашу победу, тогда они смелее немцев бить будут. Как думаешь, Андрей Федорович?

— Да, приемник нам просто необходим, — подтвердил я, — А где же теперь Гусев? Ведь я с ним должен встретиться. Мне-то теперь что делать, какие будут поручения?

— Гусев взял у нас лошадь и уехал за семьей, — ответил Василий Васильевич. — Так ему легче будет маскироваться. А живет он все там же, в Екимовичском районе. Скоро он снова наведается ко мне.

— Чем же все-таки мне заняться?