За огненной чертой

В полку имелось около пятнадцати врачей, много медицинских сестер и достаточное количество медикаментов, захваченных в Ельне. Медицинский персонал работал день и ночь. Но очень трудно было с тяжелоранеными. Отправить их на Большую землю мы не могли: весна вступала в свои права, дороги развезло, поля, где можно было посадить самолеты, превратились в сплошное месиво. Пришлось все организовывать на месте.

Не знаю, написал ли кто из бывших партизанских врачей о хирургии в тех условиях. Но думаю, что такие книги представили бы огромный интерес и для специалистов, и для широкого круга читателей. Врачи проявляли чудеса изобретательности, принимали столь смелые решения, что повергали в изумление даже коллег.

Однажды я присутствовал при сложной операции. Операционной служила обыкновенная крестьянская изба, тщательно вымытая и выскобленная. Стены и потолок в ней были затянуты парашютным шелком, освещалась она керосиновыми лампами, а иногда электричеством (ток подавался от мотора разбитой автомашины). В этих условиях ампутировали руки, ноги, делали операции на черепе. Специальной статистики мы не вели, но смертных исходов в результате операций почти не наблюдалось.

Как известно, лечат людей не только лекарствами и операциями. Не менее необходимы больным внимательный уход, хорошие условия. И партизаны делали все, чтобы раненые ни в чем не нуждались. Как ни трудны были условия в тылу врага, но мы находили возможность хорошо кормить раненых, давать им вдоволь хлеба, молока, мяса, масла. Сахара, белого хлеба, сухарей, табака не было совсем, но без этого обходились. Партизаны не задумываясь нападали на гарнизоны или обозы врага, только бы добыть для раненых продуктов, медикаментов, белья.

Кроме раненых, у нас в полку почти не было больных. Даже случаи инфекционных заболеваний представляли редкость. А такие тяжелые болезни, как рак, туберкулез, язва желудка, вообще не встречались. Не знаю, чем объяснить, но было это именно так. Взять, к примеру, Ивана Павловича Гусева. До войны он тяжело страдал от язвы желудка. А вот в немецком тылу ни разу не обратился в госпиталь. Я бы даже сказал, он отличался завидным здоровьем.

Наличие большого числа раненых не только снизило боеспособность полка и потребовало известных усилий для их излечения, но и в значительной степени определило дальнейшую тактику лазовцев.

До сих пор среди партизан и партизанских «теоретиков» можно слышать споры о том, какая тактика пригоднее для партизанской борьбы, какой отряд воевал лучше, какой хуже. Подобные споры кажутся мне беспредметными, а выводы и оценки в большинстве своем — субъективными (каждый считает свой отряд лучшим, а свою тактику наиболее оправданной). Всякие были отряды — плохие и хорошие, сильные и слабые. Действовали они в различных условиях, и разной была у них тактика. Но в каждом отряде были страстные патриоты, каждому отряду приходилось вести беспощадную борьбу с врагом, изыскивать наиболее эффективные средства его уничтожения.

И все же следует сказать, что наиболее приемлемой и результативной была рейдовая тактика, обеспечивавшая маневренность и внезапность нападения на врага. Лазовцы с момента создания отряда использовали эту тактику, хотя и в несравненно меньших масштабах, чем, скажем, смоленский партизанский полк «13» под командованием Сергея Гришина. Использовали, не задумываясь над тем, что это и есть тактика. Мы просто считали, что на одном месте сидеть не годится: немцы проведают о нас, окружат превосходящими силами, разобьют. Отсюда такие перемещения (о них говорилось выше), как Клин — Болдино — поселок гортопа — Болоновец. Кроме того, отряд совершил рейды на Марьино, Щербино, Жабье, Коневичи, Еленев Холм, в Починковский, Глинковский, Стодолищенский районы, а позднее — в район Ершичей, Рославля и в другие места.

Но после боев за Ельню мы вынуждены были на некоторое время забыть о рейдах в составе всего полка: раненых ведь не бросишь. Да и командование фронта требовало от нашего и соседних полков всеми силами удерживать границы партизанских краев.

В апреле 1942 года по приказу штаба Западного фронта и генерала Белова была создана 2-я партизанская дивизия, командиром которой стал полковник Москалик, а комиссаром — полковой комиссар Янузаков. В эту дивизию вошел и полк имени Сергея Лазо. Штаб дивизии находился на территории, занятой партизанами полка имени 24-й годовщины РККА. Позднее мы сумели наладить со штабом дивизии более или менее сносную связь с помощью рации, а также путем посылки нарочных. Командование дивизии тоже требовало от нас любыми средствами удержать занимаемые позиции. В своем письме от 13 мая полковник Москалик писал:

«В целях расширения района действий полка имени С. Лазо необходимо развернуть полк... и преобразовать в дивизию.

Необходимо удерживать занимаемый район и принять все меры для расширения района действий...

Еще раз напоминаю о необходимости держать занимаемый район».