За Ореховой горой

От тех мечтаний, которые были в начале девяностых о богатой фермерской жизни, давно уже не осталось и следа. Техника, еще тогда дышавшая на ладан, с трудом поддерживалась отцовскими руками. Выращенные зерно и мясо сбывать было некуда, цены были низкими и порой не покрывали даже расходов на топливо и корма. Фермерское хозяйство «Столбовы и Ко» едва сводило концы с концами. В надежде подзаработать отец оформил предпринимательство и стал брать заказы на железные работы: варил в домах системы отопления, печки для бань, ремонтировал машины и велосипеды ребятишкам (с этих клиентов денег он никогда не брал). Предпринимателем он был ровно один год: до того момента, как свел дебет с кредитом и увидел, что налогов заплатил больше, чем заработал. Жена говорила ему, чтобы он хотя бы не весь свой заработок показывал. А он отвечал ей вопросом: «А с чего тогда вы, учителя, зарплату получать будете?»

В один особенно ненастный вечер отец присел к дочери на диван и, смущенно посмеиваясь над собой, сказал:

– Вот ты, Юлька, шибко грамотная… Помоги мне написать…

– Что, пап?

– Да вот, охота мне свои измышления о жизни крестьянской… как-то бы постройнее, что ли…

Юля оживилась:

– Давай! Прям сейчас?

– Дак куда откладывать?

Юля вложила закладку в «Госпожу Бовари» и отправилась искать ручку и тетрадку.

– Как будет называться твоя книга? – поинтересовалась она у отца.

Павел махнул рукой:

– Да какая там книга! Так уж…

– «Былое и думы» уже были у Герцена. Как у тебя будет?

– Ну, пиши что ли: «Рассуждения крестьянина о жизни…» – отец задумчиво потер переносицу и добавил: – «во время последних перемен».

Юля записала заголовок и подчеркнула его оранжевым фломастером.

Некоторые фразы были уже хорошо обкатаны в голове отца и ложились на бумагу легко, а некоторые мысли он обсказывал долго, с разными ответвлениями и досадовал на дочь, когда она предлагала свои формулировки:

– Нет, это ты слишком уж общо! Я не так думал. Не сбивай меня!

Юля в конце концов перестала подсказывать и только записывала за ним, как Левий Матвей за Иешуа.

Отец был умным, много читал, но словно бы стеснялся говорить книжными словами и старался мысль свою выразить попроще, порой нарочито вворачивая просторечные деревенские или устаревшие словечки. Время от времени отец просил ее перечитать, что получается, и был совершенно недоволен этим:

– Пасквиль какой-то! Зачеркивай вот это! И это тоже!

Дочь послушно вычеркивала.

Они писали до полуночи. Потом отец махнул рукой на свою затею:

– Нет. Не философ я. Пускай другие пишут. Брось в печь.

– Ты не знаешь что ли, что рукописи не горят? – устало возразила Юля. – Допишем потом, не расстраивайся.

Но отец больше не захотел этим заниматься. Юля вложила в свой дневник сложенный листок с отцовскими мыслями:

«Рассуждения крестьянина о жизни во время последних перемен.

Совесть в России – неподъемный груз для человека. Некоторые исхитряются его тащить, но очень тяжело.

Крестьяне свободные стали только сейчас, так что очень трудно определить регрессивное или прогрессивное развитие.

Очень много брошенных полей. А так быть не должно. Заботиться надо о земле!

Крестьян-то в полном смысле слова в колхозах была половина, они и ухватились за землю после раздела колхозов, а остальные – кто на север, кто куда…

Все происходит по своей воле, и все люди живут по-своему, по-другому. Никак мы не можем повлиять на историю. Всё этот коллективный разум… А он какой-то глупый, тупой…

Перемен-то у нас еще и не было. Та часть, которая изменила народу, те, кто сделал себе перемены в свою пользу, – их ведь мало. Они почуяли изменения, а остальные-то ведь нет…

Вообще этот мир какой-то бардачный…».

* * *

… В середине августа Юля получила от Ракитина письмо с вложенным уведомлением из политехнического университета о том, что он поступил на вечернее отделение автодорожного факультета.

Глава 7

Рассчитывать на помощь семьи Андрею не приходилось. Матери с сестрой самим едва денег хватало, чтоб не помереть с голоду. Отчим спился совсем. Не у бабушки же пенсию просить…

Сразу после письма из универа о зачислении Ракитин поехал искать работу и жилье. Из знакомых у него в городе был только Мишка Кудрин, который буквально за один день и решил все проблемы друга. Оказалось, что парня, с которым Мишка снимал квартиру, в июне призвали в армию, и диван, стоявший между шкафом и балконной дверью, как раз был свободен. С работой тоже повезло. Вечером к Мишке в гости зашел с несколькими бутылками пива его дядя, работавший на базе стройматериалов. Он рассказал парням, что на днях на одном из складов была совершена крупная кража, и начальство поувольняло кучу народа. На другой день Андрей уже был назначен на должность кладовщика и пересчитывал дверные полотна, наличники, замки, ручки и прочие нужные в хозяйстве вещи.

* * *