За Ореховой горой

Немного постояв на крыльце общаги, Юля шагнула в серо-пасмурный мартовский вечер. Ноги утонули в грязной снеговой каше. Идти обычным маршрутом по такой дороге Юле не хотелось. Она вошла в трамвай и встала у заднего окна. Где-то далеко, в самом конце длинной и прямой улицы, между затянутым тучами небом и землей образовалась трещина, в которой догорало оранжевое солнце. Юля вспомнила строчки из какого-то Ракитинского стиха:

И когда упадет окровавленный вечер,

Зажимая облаками рану заката,

То кто будет ей первым встречным?

Кто будет врагом? И кто будет братом?

Боль, разъедавшая ее изнутри со вчерашнего вечера, становилась нестерпимой.

Скорей всего, она идет к нему сегодня в последний раз…

Но отблески надежды все же еще были.

Может быть, и нет у него ничего с этой страшной девкой. Просто вместе играют?

Андрей не поцеловал ее у двери.

– Привет.

– Привет.

Он молча помог ей снять пальто и за руку провел в комнату. Они сели на разные концы дивана. Андрей собирался с духом. Юля смотрела на его расстроенное лицо. Наконец он начал говорить глухим прерывающимся голосом:

– Юль… Ты однозначно этого не заслуживаешь… Самые чудесные мгновения моей жизни были связаны с тобой…

«Были»… – эхом отозвалось в Юле.

– Но… ты понимаешь… Теперь у меня другая жизнь. Вообще, совсем другая… И я стал другой…

Юля будто разом отупела. Не было никаких мыслей. Его слова звучали в ее голове, как в пустой и темной цистерне.

– Юленька… Прости меня… Я не ощущаю больше в своем сердце любви… Прости… – Ракитин закинул руки за голову и отвернулся к окну. Его щеки были мокрыми от слез.

Юля зажмурила глаза и крепко прикусила нижнюю губу. Господи, больно-то как!.. Такое дорогое и трепетное Ракитин выбрасывал на помойку. Хотелось орать и трясти его за плечи: «Дурак! Ты что делаешь?! Как ты можешь?! Как ты смеешь?!» Но она будто окаменела.

Жестокость и непоправимость того, что сделал Андрей, полностью лишила Юлю сил.

Когда немного восстановилось дыхание, она встала с дивана:

– Я… пойду…

– Нет. Я тебя никуда сегодня не отпущу, – Ракитин схватил ее ледяные пальцы. Юля отняла их и пошла в прихожую.

Ракитин кинулся вслед за ней:

– Нет, не уходи! Я боюсь за тебя. Завтра утром уйдешь.

Юля вскинула руки, защищаясь от него. Молча надела пальто.

– Ты закончил тот стих, который писал ночью? – спросила она, стоя на пороге.

– Нет. Так и не смог.

– Отдай мне на память.

Ракитин ушел в комнату. Юля из последних сил крепилась, чтоб не разрыдаться.

Он принес помятый листок. Юля, не читая, сложила его и засунула в карман.

– Будь счастлив, – выдавила она и открыла дверь.

Андрей схватил куртку:

– Стой, я тебя провожу!

Она побежала вниз по лестнице.

– Юля! – Андрей лихорадочно натягивал ботинки.

Выбежав на улицу, девушка метнулась к соседнему подъезду и скрылась за его дверями.

– Юля! – громко крикнул Андрей, выскочив в темноту, и помчался в сторону трамвайной остановки.

Она поднялась на площадку пятого этажа, обессилено упала на колени и долго-долго плакала, прислонившись лбом к холодной батарее.

Потом, осторожно оглядываясь, выскользнула из подъезда и пошла пешком к своей общаге. На середине моста через железную дорогу она остановилась. Вдалеке слышались гудки приближающегося поезда.

Любви больше нет… Зачем тогда все остальное?

Юля крепко схватилась за ограждение. Гул поезда нарастал.

Раздолье…

Ореховая гора, заросшая земляникой и колокольчиками…

Мама, папа, Анька, Бим…

Уютная летняя комнатка на чердаке со стопкой книжек…

Нет! Ракитину все это не отобрать у нее!

Юлия считала грузовые вагоны, мелькавшие под ней. Двадцать три.

Слава богу, закончились…

Она с трудом расцепила пальцы, крепко сжимавшие поручни ограждения, и пошла дальше.

Вахтеры выгоняли посетителей в одиннадцать, а жильцам общежития можно было вернуться до полуночи. Юля бродила по близлежащим улочкам и выжидала время. Из-за ствола старого тополя она увидела, как вместе с последними гостями вышел из двери Андрей. Когда он скрылся за углом общаги, Юля покинула свое укрытие и поднялась на крыльцо.

– Ты где была? – накинулись девчонки, едва она переступила порог комнаты, – Тебя Андрей искал! Волновался!

– Он бросил меня.

– Не может быть! Просто поссорились, наверное? – недоуменно спросила Марина.

– Нет. Это конец. Не разговаривайте больше со мной сегодня, пожалуйста, – попросила Юля.

Она разделась, легла в постель и развернула сложенный вчетверо листок. Там был неоконченный стих:

Она пила вместе с ним.

Их руки лежали рядом.

Но бокал опустел,

И она позвала его взглядом.

И когда секунды застыли,

Как капли росы на кустах,

Он почувствовал горечь в сердце своем

И пепел в ее волосах…

Хотя, почему неоконченный? Вполне завершенный…

Юля сложила руки на груди и закрыла глаза.

Весь следующий день она пролежала в кровати. Не хотелось ни пить, ни есть, ни разговаривать. Девчонки, понимая ее состояние, не приставали.

Вечером пришел Кудрин. Отпустив несколько дежурных шуток девчонкам, он прошел за занавеску, отделяющую кровати от остальной комнаты, сел на Олину кровать и с сочувствием посмотрел на бледную зареванную Юлю.

– Я его выгнал, – сообщил он, – давно уже надо было.

– И где он будет жить?