За Ореховой горой

Юля с опаской оглядывалась по сторонам: а что, если тот, с кем разговаривает отец, где-то неподалеку? Притаился вон за той елкой, например, и хмуро смотрит на них маленькими глазками…

Когда ульи были поправлены, отец с дочерью обошли пасеку по периметру и как следует покричали, так что эхо отдавалось с другой стороны лога. Солнце село, из низин поползла сырость, пряно пахнущая болотными травами. Юля в сарафанчике сразу озябла. Отец снял свой рабочий пиджак и надел на нее.

Обратно ехали уже в сумерках. Только на вершине Ореховой горы удалось поймать последние лучи алого солнца, почти утонувшего в далеких темных лесах. Павел заглушил мотоцикл. Отец и дочь молча смотрели на закат. Когда солнце совсем исчезло, Павел тоскливо сказал:

– Какие мы, Юлька, пылинки… Миг – и нас нет… А солнце как вставало, так и будет вставать… И тысячу, и миллион лет… И глубоко наплевать ему, смотрит ли на него отсюда кто-нибудь…

У Юли защемило сердце:

– Пап, ты чего?

– Прости меня, Юлька…

– За что?!

Отец дернул ногой рычаг. Мотоцикл громко затарахтел.

* * *

Юля уже крепко спала в летней комнате на чердаке, когда с дискотеки явилась Анька. Сестра разбудила ее и горячо зашептала:

– Как ты можешь дрыхнуть?! Мне твой Витя уже весь мозг вынес, куда ты запропастилась. Десять раз сюда приезжали, тебя все нет. Иди, вон он там, у тополей, тебя ждет.

Юля быстренько оделась и спустилась по лестнице. Над дорогой висел густой туман. Ее сразу пробрало до костей.

Виктор вышел к ней навстречу из-за огромного старого тополя:

– Привет! Ты где сегодня потерялась?

– П-прив-вет! – дрожа, пробормотала Юля.

– Ой, да ты замерзла совсем! Вот я злодей! Из теплой постельки девушку вытащил. Давай я тебя согрею, – Виктор развернул Юлю спиной к себе и крепко обнял.

Такой большой и теплый…

Всю ночь до рассвета они просидели на лавочке под тополями. Виктор рассказал ей тысячу историй из жизни своей семьи и своих многочисленных родственников. Юля прислушивалась к себе. Виктор был абсолютно земным. Его не манили никакие творческие дали, как Ракитина. И это сейчас нравилось Юле. Ей нужна была надежная опора, крепкая зацепка за простое и реальное.

Когда совсем рассвело, Виктор нехотя отпустил Юлю, скромно поцеловав ее в щеку.

Глава 16

Медосбор в то лето был очень хорошим. С начала августа Юля и Аня каждый день ездили с родственниками на кочевку и помогали качать мед. Весь инвентарь располагался в большой телеге. Мужчины приносили от ульев и с трудом поднимали вверх тяжелые корпуса с полными медовыми рамками, на многих из них свисали «языки» – дополнительные соты, которые пристраивали пчелы снизу. Женщины их обрезали и закладывали распечатанные рамки в большую медогонку. В телеге под палящим солнцем было очень жарко. Юля медленно раскручивала медогонку и слушала, как с мягким шелестом тяжелые капли меда стучат о стенки и стекают вниз.

К Медовому спасу уже было накачано тридцать фляг. Мама радовалась и подсчитывала, что можно будет купить на вырученные деньги. Отец в этом году был странно равнодушен к прибыли. Юля среди своего бурного потока жизни – дискотек, книг, друзей – временами выхватывала, как щелчком объектива, то отрешенный взгляд отца, то горькую складку губ с опущенными вниз уголками, то ставшую вдруг сутулой походку. Она не успевала задуматься об этом, как ее уже тянуло дальше – свидания с Виктором, ночные посиделки у костра с друзьями, поездки на мотоциклах на Каму.

В середине августа семью Столбовых пригласили на свадьбу. Женился Юлин двоюродный брат. Свидетелем был назначен его лучший друг Виктор Фролов.

Это была первая свадьба для Юли и Ани, куда их пригласили, как взрослых гостей. Они полдня наряжались и укладывали волосы. Сестры не хотели пропускать ни одного эпизода торжества.

После тостов, застольных песен, дурацких конкурсов гости, наконец, вытекли в фойе на танцы.

«Руки вверх».

«Иванушки Интернэшнл».

Профессор Лебединский.

Виктор снимал танцующих на видеокамеру, подолгу задерживая ее объектив на Юле.

Павел Столбов подвыпил и вдруг разошелся не на шутку: он выкидывал в стороны то одну, то другую ногу, громко ухал и хлопал в ладоши в такт музыке. Дурачась, он вытаскивал в центр круга подружек невесты и раскручивал их за руки вокруг себя. Аньку он закружил до визга и, отпустив ее, протянул руки к Юле. Но она отрицательно помотала головой и ускользнула от отца за спины других гостей, а потом и на улицу под звездное августовское небо. Она сошла с крыльца, завернула в аллею из рябин и кленов, посаженных выпускниками давних лет. В светлом проеме двери на мгновение возникла широкоплечая фигура Виктора и тут же нырнула в темноту. Вскоре Юля оказалась в его крепких объятиях.

* * *

Утром внучек разбудила бабушка. Она сильно потрясла лестницу на чердак:

– Эй, гулёны! Пойдете на второй-от день свадьбы?

Заспанные сестры, с трудом попадая ногами на ступеньки, спустились на землю.

В кухне за столом сидели родители.

– Вы идете на свадьбу? – спросила их Юлька.

Отец поморщился от головной боли:

– Нет. Я на пасеку поеду, погляжу, не напроказил ли опять медведь. Да, может, грибы посмотрю.