За Ореховой горой

– А я помидорами займусь, надо закатывать, а то перезреют, – сказала мама. – Идите с Анькой за нас отгуляйте. Нам вчерашнего хватило.

Юля внимательно посмотрела на отца: что-то уж очень бледный и печальный. Не обижается ли он, что она вчера с ним не потанцевала?

– Пап, хочешь, я с тобой поеду на пасеку?

Отец досадливо махнул рукой:

– Иди, развлекайся, пока молодая.

* * *

День был жарким и веселым. Гости жизнерадостно издевались над молодоженами: мешали мести пол и выбирать из мусора деньги. Молодой муж долго бился над огромной сучковатой чуркой, пытаясь расколоть ее и достать глубоко забитые монеты. Свидетель предложил свою помощь, но тесть воспротивился:

– Не лезь, Витюха! Детей делать – тоже будешь ему помогать?! Пускай сам! Нечего тут!

Весь день ели, пили, танцевали. Виктор Юлю почти не отпускал от себя. Многие родственники говорили им, что они хорошая пара, и предполагали вскоре еще одну свадьбу.

День перевалил за вторую половину, уставшая Юля медленно двигалась под надоевшие «Руки вверх», как вдруг ее пронзило странное ощущение: будто бы мир вокруг на несколько секунд замер, и сквозь нее прошла ледяная волна, остановив ей на мгновение сердце. Юля едва не потеряла сознание. Виктор с беспокойством взглянул в ее лицо:

– Что с тобой?

– Не знаю, – растерянно пробормотала она. – Отдохнуть, наверное, надо.

Виктор отвел ее в свой кабинет, примыкающий к мастерским. Там замечательно пахло свежим деревом. На многочисленных полках стояли и висели всяческие чудесные вещи: шкатулки, игрушки, подставки для цветов, кухонная утварь – все это Виктор делал с учениками на трудах.

Юля посмотрела на себя в висящее на стене зеркало, обрамленное замысловатой резной оправой. Явно переутомилась – темные круги под глазами…

В кабинете у Виктора можно было, пожалуй, не один месяц осады выдержать. В самодельных шкафчиках были и чай, и сахар, и печенье, и консервы, и макароны, и упаковки супов – все эти запасы оставались у него, вероятно, со школьных походов. Виктор вскипятил в электрическом чайнике воду и заварил для Юли чаю.

– Хозяйственный такой! – похвалила она его с улыбкой.

– А то как же! – усмехнулся Виктор.

Когда они вышли из кабинета, свадебное гуляние уже сворачивалось. Остатки еды складывали в коробки и носили в машины.

Гости, которые еще могли стоять на ногах, вместе с новоиспеченными мужем и женой переместились на берег пруда. До глубокой ночи сидели возле костра, пели под гитару, смеялись.

Виктор, даже подвыпивший, не позволял себе ничего лишнего. Юле нравилось его бережное отношение к ней. Целоваться они, конечно, уходили за густые ивы, росшие по берегам пруда, но не более того.

Перед рассветом жених, оставшийся чудесным образом трезвым, отвез Юлю и Аню домой на мотоцикле.

Из дверей навстречу им выбежала полуодетая мать:

– А… Это вы… Я думала, Пашин мотоцикл… Его все еще нет… Не иначе, случилось что-то…

Юля была так сладко утомлена поцелуями и объятиями Виктора, что могла выдвигать только позитивные предположения:

– У него же голова с утра болела. Может, он проверил пчел на кочевке и уехал в домик на пасеке. Спит там, наверное.

– Мы с дедом ездили туда, нет его ни там, ни там! – мать молитвенно сжала руки в ожидании еще каких-нибудь обнадеживающих версий.

– Или, может быть, он опять к своему другу в Орешник уехал. Там напрямую через поля совсем недалеко. Было ведь уже такое? Может, угостили хорошо. Там и остался.

– Да ну, чего он туда поедет? – мама с сомнением покачала головой и тут же ухватилась за эту мысль, как за спасительную соломинку, – Хотя, может быть, конечно. С Петром они не раз куролесили.

Анька не могла обойтись без того, чтобы не позлить мать:

– А, может, он любовницу себе завел, а ты и не в курсе?

Мать сердито шлепнула Аньку по мягкому месту:

– Не трепли языком! Спать ложитесь!

Сестры остались ночевать дома, ощущая, что лестницу на чердак им сегодня не осилить.

Юлька уснула, едва коснувшись головой подушки.

Глава 17

Утренний сон был прерван страшным воплем бабушки Вали, папиной матери:

– Пове-е-есился! Пашенька-а-а! Повесился-а-а…

Юлька с Анькой соскочили с кроватей, выбежали в коридор и в ужасе замерли перед сидевшей на полу бабой Валей, которая раскачивалась из стороны в сторону и выла нутряным голосом:

– Дак, пошто вы его одного отпустили-и-и? Да надо было с им еха-а-ать! Ой-хой-хо-о-ой…

Запнувшись на пороге, в дом вошла рыдающая мать и тут же упала на колени перед свекровью:

– Мама, прости меня! Прости! Виновата-а-а! – мать хваталась за руки бабы Вали и сотрясалась от рыданий.

– Да, Таня-а-а! Пошто ты с им-от не поехала-а-а???

Горло Юли сжалось, она выскочила на улицу. Казалось, что земля качается под ногами. В огороде она согнулась пополам от рвотного спазма.

Это происходит не с ней! Не может быть, чтобы это было правдой! Нет! Нет! Этого не может быть! Папа, где ты?

На ватных ногах она добрела до дома дяди Саши, папиного брата. Там тоже все ревели. Сильно пахло валерьянкой. Из спальни вышла заплаканная тетя Света. Юля едва слышно спросила ее:

– Это правда?

Тетя Света кивнула и протянула ей кружку с валерьянкой.