За Ореховой горой

Юля и Аня проверили каждую щель, каждый паз между бревнами, но ничего не нашли. Разочарованные, они сидели на лавке. Несколько пчел надсадно бились о стекло.

Юля сложила руки на стол и устало опустила на них голову. Неужели отец ушел вот так, без единого слова на прощание?! Не может такого быть! Не может! И вдруг ее осенило. Стол раскладывается! Она подскочила от неожиданной догадки:

– Анька, тяни туда, я – сюда.

Между раздвинутыми половинками, на сложенной дополнительной столешнице лежал тетрадный листок с оборванным краем.

Юля дрожащими руками взяла его. Почерк отца. Всего три строчки:

«Простите меня христа ради.

Устал я.

Надо жить по-другому, а я не умею…»

Глава 19. Эпилог.

Лето подошло к концу. Остался последний курс. Юля говорила с мамой о том, чтобы взять на год академический отпуск, но та сразу отвергла это предложение: проживем как-нибудь. Тем более, через две недели Юля приедет в Раздольинскую школу на практику и будет жить дома до ноября. А там уже и до диплома недалеко.

Работники сельского совета помогли матери оформить на дочерей пенсию по утере кормильца. Юлю как-то странно поразила эта формулировка: кормилец утерян… Пожалуй, да, по вине государства утерян… Пусть расплачивается теперь.

Особенно обидным оказалось то, что сумма пенсии получилась больше той месячной суммы, которую могли ей давать родители раньше. Живой человек был дешевле мертвого…

* * *

Вечером накануне Юлиного отъезда в окно постучал Виктор. Юля накинула на плечи пушистую кофту и вышла к нему. Они впотьмах пробрались между грядками в дальний угол огорода и сели на скамейку под яблоней. Оглушительно трещали кузнечики, из-за горизонта выползала все та же недобрая луна.

– Вить, скажи мне, почему луна такая красная в этом чёртовом августе? – тоскливо спросила Юля.

– Да разве это красная?! Вот когда бывает лунное затмение, тогда она по-настоящему кровавая. А сейчас так… оттенок только.

Виктор подвинулся ближе к Юле и осторожно обнял за плечи:

– Кстати, ты слышала историю про Колумба? На Ямайке, вроде, дело было. У Колумба провизия закончилась, а местные племена ни за что не давали матросам ни воды, ни еды. А Колумб знал, что должно быть затмение, и сказал вождю, что если те не дадут им еды, то он заберет у них луну. Представляешь, какой ужас их охватил, когда началось затмение? Горы провианта притащили и на коленях умоляли вернуть им луну. Ну, добрый Колумб и вернул. Часа не прошло.

Юля улыбнулась и положила голову на плечо Виктора.

– Уедешь, значит, завтра? – грустно спросил он.

– Уеду. Но ненадолго. Через две недели вернусь на практику. Литературу буду преподавать.

Виктор обрадовался:

– Отлично! Буду ждать тебя.

Он немного помолчал и продолжил:

– Юль… Я, может, зря скажу… Но, знаешь… Не думай, что ты в чем-то виновата. Ты ничего плохого не делала. Просто жила. И не все от тебя зависит.

У Юли на глазах сразу выступили слезы. Виктор прижал ее к себе. Она закрыла лицо ладошками и расплакалась, уткнувшись ему в плечо. Он поцеловал ее в макушку.

Некоторое время слышались только стрекот кузнечиков и всхлипы.

Немного успокоившись, она вытерла слезы и спросила:

– Вить, ты помнишь, на свадьбе я чуть в обморок не упала?

– Да, конечно, – Виктор встревоженно посмотрел ей в глаза.

– Это папа в тот момент умер. Я точно знаю.

– Как ты это почувствовала?

Юлька на секунду задумалась:

– Как будто мир вздрогнул…

…Помолчали.

Небо вдруг прочертила падающая звезда.

– Загадывай желание! – вскрикнул Виктор. – Успела?

– Успела.

Виктор поцеловал ее в висок:

– Пускай исполнится!

Часть 3 Иди за солнцем следом Ноябрь 2011 года Двенадцать лет спустя

Глава 1

Наконец-то кончился этот сумасшедший день! Юлия Павловна Фролова утомленно сидела за учительским столом в пустом грязном кабинете. Она запустила пальцы в волосы и, закрыв глаза, массировала кожу головы. В ушах все еще звенели крики детей.

Какой ужас! Что она наделала?! Зачем ее черт дернул покинуть свою мирную пристань, тихую гавань, христову запазуху? И ей раньше казалось, что есть трудные дети в Раздольинской школе?! Ангелы в белых одеждах! Агнцы в мягоньких шкурках. Там на уроках было порой слышно, как мухи пролетали, а тут она всю неделю орала во все горло и не слышала себя…