За пеленой лжи

Нина тронула машину, заставила себя переключиться на рабочие дела.

* * *

– Нина спросила про пистолет?

– Да, – кивнул Илья Никитич, кладя телефон рядом с открытым ноутбуком.

– Илюша, ты его выбросил?

Илья обернулся, посмотрел на сидящую в кресле жену. В первый момент он не испугался, только удивился, заметив, что жена смотрит на него с усталым безнадежным ужасом.

– Еще нет. Выброшу, – машинально пообещал он. – Почему тебя это так беспокоит?

– Выброси прямо сейчас! Пожалуйста.

Понимание пришло через секунду.

То, что он гнал от себя как совершенно невозможное, оказалось реальностью, и с этим надо было что-то делать.

– Ты была на кладбище? Ты в тот день была на кладбище?

Смерть убогой сиделки была выгодна только им, ему и Любе.

Он не решился. Это сделала Люба?..

– Это не я! – прошептала она.

Илья тяжело поднялся со стула, подошел к креслу, на котором сидела жена, прижал к себе ее голову. Стоять наклонившись было неудобно, он сел на подлокотник.

– Это не я! – она взвизгнула. – Илюша, это не я!

Он погладил ее по щеке.

Жена начинала плакать при любой неприятности. Сейчас глаза у нее оставались сухими, и он слабо этому удивился.

– Расскажи, Любочка. Расскажи все. И ничего не бойся, все будет хорошо.

Юлия пришла без предварительного звонка. Когда прозвенел дверной звонок, он, не посмотрев в глазок, отпер дверь и с недоумением поздоровался.

Нет, кажется, он не успел поздороваться. Юлия протянула ему принтерный лист и зло зашипела:

– Это завещание! Гена завещал мне все свое имущество!

– Очень хорошо, Юлия, – Илья тогда удивился, что может говорить спокойно.

Он сразу понял, какое имущество сиделка имеет в виду.

Квартира когда-то была приватизирована на троих в равных долях. Она принадлежала ему, Любе и Гене. Юлия пришла требовать свою долю.

– Вы должны мне треть стоимости!

– Хорошо, Юлия, – Илья посторонился, впустил ее в квартиру. – Если должны, значит, выплатим.

Они не могли выплатить такую сумму. У них ее не было.

Придется менять квартиру.

Из-за угла коридора показалась Люба. Она шла медленно, держась за стенку, как будто ей было не шестьдесят семь, а девяносто.

– Мне принадлежит треть квартиры!

– Юля! – жена устало улыбнулась. – Проходи, Юлечка.

Юлия улыбки не ожидала, растерялась.

Они плохо обошлись с ней на похоронах. Нельзя было не замечать женщину, которая долго и добросовестно ухаживала за сыном.

Им хотелось видеть в Нине родного человека, почти дочь, и они сильно оскорбили Юлию. Юлия на роль дочери никак не подходила.

– Илюша, мы попьем чайку.

Люба повела Юлию на кухню, Илья вернулся в кабинет.

Квартира была последним, что они имели.

Продать квартиру, расположенную в пятнадцати минутах ходьбы от Кремля, наверное, можно за очень большие деньги. Они продадут квартиру и переедут куда-нибудь на окраину, будут жить рядом с таксистами и дорожными рабочими.

Злость на сына, которую Илья ощутил тогда, заглушила даже печаль утраты.

Их квартира создавала иллюзию относительного благополучия. Принадлежность к тем, кто еще не опустился до уровня полной нищеты.

Переехав на окраину, они опустятся до уровня Фаины, которая приходит убирать у них квартиру.

Хлопнула дверь, Люба заглянула в кабинет. Они заговорили о чем-то постороннем.

Он должен был сразу догадаться…

– Любочка, расскажи все подробно, – попросил Илья. – Ты договорилась встретиться с Юлией на кладбище? Навестить могилу Гены?

– Илюша, это не я!

– Я верю, Любочка. Расскажи.

Конечно, он не верил. Он всю жизнь подыгрывал жене и сейчас это делал.

– Как ты доехала до кладбища? На такси?

– На автобусе, – тихо выдавила жена.

Это хорошо. Поездку на такси от всевидящего ока полиции не скроешь. Для полиции все базы данных открыты.

– Прошла через дырку в заборе?

Жена кивнула.

Дыру в заборе Илья заметил, когда приезжал договариваться о захоронении урны. Дыра была расположена удобнее входа, к ней вела хорошо утоптанная тропинка. Чтобы дойти до входа, кладбище приходилось огибать.

– Там чинили дорогу. Грохот стоял.

Илья обнял жену за плечи.

– Но выстрел я услышала.

– Рабочие тоже услышали?

– Не знаю. Они вдалеке копошились. Я прошла через дыру… И почти сразу ее увидела.

Илья крепче прижал жену к себе.

– Она лежала в траве. И…

– Говори, Любочка. Не держи в себе.

– Рядом валялась сумочка.

– Ты достала оттуда завещание?

– Я взяла сумку, – жена наконец-то заплакала. – Я ее открыла, когда уже ушла оттуда.

– Завещание было в сумке?

– Да. Я его скомкала, сунула в карман. Мы собирались с кладбища пойти к нотариусу. Я ей сказала, что у меня есть знакомый нотариус, и я хочу с ним проконсультироваться. Я ей еще накануне это сказала, когда она к нам приходила. Еще сказала, что адвокатская контора рядом с кладбищем. Илюша, это не я! Я хотела, это правда, но она была уже мертвая… Я бы не смогла! Я точно знаю, что не смогла бы!

– Я верю, Любочка. Куда ты выбросила сумку?

– Там стояла машина. Рабочие кидали в нее всякий мусор. Завещание я тоже выбросила. Порвала и выбросила.

Это хорошо. Машина с мусором должна была уехать в тот же день.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Не думаю, – она потрясла головой. – Рабочие толпились дальше, у забора.