За пеленой лжи

Пробок почти не было. Она поднялась в Генину, то есть свою квартиру, не раздеваясь, подошла к полке, на которой лежала злосчастная икона, и сунула ту в сумку.

Задерживаться здесь не хотелось, она быстро обошла квартиру, проверила, что везде выключен свет, зачем-то заглянула под мойку. Под мойкой валялись какие-то тряпки.

Юля была плохой хозяйкой. Еще хуже, чем Нина.

Она запирала квартиру, когда зашумел лифт, и из него вышла соседка. Встречаться с соседями Нине решительно не хотелось, но она не успела спрятаться за дверью.

– Нина!

Женщину Нина узнала сразу. Она жила наискосок от них с Геной.

Рядом с ними жила молодая пара с маленьким ребенком. Иногда по ночам Нина слышала, как ребенок плачет. Нина улыбалась малышу, когда сталкивалась с соседями.

– Здравствуйте, Берта Яковлевна, – обреченно поздоровалась Нина, чудом вспомнив имя соседки.

Когда Нина здесь жила, Берта была старшей по подъезду и мучила жильцов, постоянно собирая какие-то подписи.

– Ко мне из полиции приходили, – Берта с любопытством рассматривала Нину.

– Убили новую жену Геннадия, – объяснила Нина.

– Да, полицейские сказали. Полиция меня чудом застала. У меня тетка болеет, старая совсем, я у нее уже три месяца живу.

Берте самой было хорошо за семьдесят, тетке должно быть под сто, не меньше. Нина мысленно посочувствовала и соседке, и ее столетней тетке.

– Сюда редко приезжаю. Так что ничем им помочь не могла. Не нашли еще убийцу?

– Вроде бы не нашли.

– А я ведь Юлю прямо перед смертью видела. Сначала в подъезде, я из лифта выходила, а она входила, плакала. Сказала, что Гена умер… Юля вообще-то не очень общительная была, а тут разговорилась. – Соседка вздохнула. – А потом я во двор спустилась. Накануне ветрище был, ветку с тополя надломило. Она опасно висела. Снизу не видно, а с балкона я заметила. Упадет, ударит кого-нибудь по голове… И ведь никому дела нет! Я спустилась, сфотографировала, в «Жилищник» отправила. Когда фотографировала, Юля из подъезда вышла. Мне в кадр попала. Жутко даже.

Нина покивала – жутко.

– Юля не очень-то разговорчивая была, – осуждающе повторила соседка. – Молодая женщина, а не работала. Целыми днями дома сидела. Не поймешь, на что они с Геннадием жили.

Нина промолчала, не стала удовлетворять Бертино любопытство.

– Ты правильно сделала, что от Геннадия ушла! Ты убегала чуть свет, вечером возвращалась с сумками, а он целый день дома бездельничал.

Гена не бездельничал, он болел, но Нина не стала этого объяснять.

– Когда Юлька у него появилась, я за тебя порадовалась. Ты вон какая красавица, тебя настоящий мужик должен на руках носить, а не эксплуатировать!

Соседка достала из кармана ключи, сжала их в кулачке.

Лифт загудел, уехал с этажа.

– Кому квартира-то достанется?

– Никому. Мы ее продадим.

– Поселятся какие-нибудь уроды… – посетовала соседка.

Нина опять промолчала.

Соседка вздохнула, шагнула к своей двери. Нина пешком спустилась по лестнице.

Свекрови она позвонила, сев в машину.

– Любовь Васильевна, не возражаете, если я сейчас заеду? – услышав свекровин голос, быстро спросила Нина. – Хочу вернуть вам Николая Чудотворца.

– Но… я подарила икону вам, – растерялась свекровь.

– Любовь Васильевна, я не верую, – напомнила Нина.

– Ну… как хочешь, – спорить свекровь не стала, но явно не обрадовалась.

– Я заеду минут через сорок.

– Хорошо, – устало согласилась Любовь Васильевна.

Нина доехала быстрее, меньше чем за полчаса. Позвонить в свекровину дверь не успела, из квартиры вышла девушка в распахнутой куртке и захлопнула дверь перед Нининым носом.

– Вы к Любови Васильевне? – с веселым любопытством разглядывая Нину, спросила девушка.

– Да, – кивнула Нина.

– Я так и поняла, что к ней кто-то должен прийти, – девушка весело засмеялась. – Когда к ней кто-то приходит, она меня всегда выпроваживает.

Нина вежливо улыбнулась.

– А вы им кто? – девушка кивнула на дверь. – Ничего, что я спрашиваю?

– Ничего, – успокоила Нина.

Девушка чем-то напоминала Машу, не только круглым личиком, еще мягкой, незаметной, доброй улыбкой. Только при этом была черноволосой и черноглазой.

– Я жена их сына.

Надо было сказать не жена, вдова.

– Ужасное горе! Но они хорошо держатся, правда?

– Правда.

– Меня Фаина зовут. Я у них убираюсь и обед готовлю. Давно уже, года три. Любовь Васильевна капризная немного, но я привыкла. Я им очень сочувствую.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Нина.

Девушка улыбнулась и убежала, Нина позвонила в дверь.

– Проходи, – открыв дверь, посторонилась свекровь.

Выглядела она плохо. Нина с жалостью смотрела на бледное постаревшее лицо.

Не оглядываясь на Нину, Любовь Васильевна пошла по изогнутому коридору вглубь квартиры. Нина, повесив куртку на вешалку, заглянула сначала в одну комнату, потом в другую. Свекровь сидела на диване в бывшей комнате Гены.

– Вот, – Нина достала из сумки икону и протянула хозяйке.

Любовь Васильевна не пошевелилась, и Нина положила икону на стол.

Прямо сейчас распрощаться и уйти было невозможно, Нина сказала первое, что пришло в голову:

– Я только что встретила вашу домработницу.

Любовь Васильевна устало смотрела в сторону.

– По-моему, она хорошая девушка.