За пеленой лжи

Фотографии на памятнике не было, только надпись с именем и датами жизни. Илья Никитич заказывал, вяло догадалась Нина. Любовь Васильевна поместила бы фотографию.

У соседней могилы сидела женщина. Нина повернулась к ней спиной.

Присутствие посторонней женщины мешало, слова, которые Нина хотела бы сказать бывшему мужу, не находились.

– Как хорошо вам памятник сделали, – раздался за спиной тихий голос. – И быстро как.

Нина повернулась к женщине. Женщине было за шестьдесят. Из-под серого берета выбивались седые пряди. Глаза у женщины были строгие и несчастные.

– А мне сказали, что раньше чем через месяц памятника не будет.

Нина сочувственно покивала.

– Вы, наверное, заплатили за срочность, да?

Нина опять кивнула. Она понятия не имела, как и с кем Илье Никитичу удалось обо всем договориться.

– Вы тоже кого-то недавно схоронили? – спросила Нина. Просто так спросила, чтобы не стоять молча. Ей не хотелось слышать о чужом горе, она собиралась радоваться, а не горевать.

– Доченьку, – голос у женщины дрогнул. – Ей было всего сорок два.

– Болела?

– Мы с ней полтора года назад ковидом переболели, казалось, что все обошлось. А потом у нее сердце стало болеть… Врачи говорят, последствия ковида.

Нина сочувственно помолчала.

– Как быстро вам все сделали, – вздохнула женщина. – С нормальным памятником совсем другой вид у могилы. Я недели три назад здесь была, ваша могила казалась совсем неухоженной, как моя. Тут еще девушка стояла. Потом к ней пожилая женщина подошла, такая же, как я. Я тогда подумала, что горе всех делает похожими. Кто она вашему умершему, мать?

– Мать.

Могилу Гены могла навещать только одна пожилая женщина – Любовь Васильевна.

– А я все время одна приезжаю, умру, совсем некому будет могилу навестить.

– Вы не помните точно, когда это было? – с тоской спросила Нина. – Вы сказали, недели три назад…

Зачем она спрашивает?.. Она же мечтает, чтобы все это больше не имело к ней отношения.

– Помню. Пятого, – прикинув, сказала женщина. – Я обычно по средам тут бываю, сегодня вот решила во вторник приехать, завтра к врачу иду.

– Сил вам, – пожелала Нина и быстро пошла к выходу.

Она бы побежала, если бы в ее возрасте бегать по кладбищу было прилично.

Успокоиться удалось, только когда она села в машину. То есть она заставила себя успокоиться.

У нее есть Виктор и ее собственная жизнь, в которой она постарается больше не делать ошибок.

А все остальное не имеет к ней отношения.

Все остальное пусть волнует других.

Машин на дорогах стало больше, к офису она приехала только через час. Пустые по случаю выходного дня коридоры выглядели непривычно, она как будто переместилась в какую-то другую реальность, не дающую вернуться в нормальную жизнь.

Она нашла Виктора в серверной, уткнулась ему в шею и прошептала:

– Ты мне очень нужен, Витя.

– Ты мне тоже.

Виктор прижал ее к себе, она поцеловала его в щеку.

– Долго тебе еще?

– Уже заканчиваю.

В серверной было тесно. Нина подвинула какой-то ящик и уселась на него.

Заглянул один из программистов, перекинулся с Виктором парой слов, убежал.

– Подожди в кабинете. Тебе здесь неудобно.

– Не хочу, – потрясла головой Нина.

В серверной было не только тесно, но и холодно. Она спрятала ладони в рукавах куртки.

У нее есть Виктор, и это главное. Все остальное ее не касается.

* * *

Машина Нины остановилась перед поворотом на Садовое. Илья еле успел перестроиться.

Он был поражен, когда Гена предпочел жене сиделку. Илья злился, недоумевал и с тоской смотрел на сына. Тогда он окончательно понял, что сын умирает и надежды на выздоровление нет. Как будто, избавившись от Нины, Гена отказался от всего, что до тех пор связывало его с жизнью.

Светофор загорелся зеленым, Илья свернул направо вслед за «Хондой».

А ведь, пожалуй, сын интуитивно поступил правильно. Юлия не отходила от него ни на шаг, поила бульоном, читала вслух. До сих пор Илья считал, что она просто хорошо делала свою работу, а сейчас неожиданно подумал, что она действительно искренне переживала за Гену. Она вела себя с ним не только как хорошая сиделка, она казалась по-настоящему преданной женой. Она рыдала в коридоре больницы, а в палату Гены входила с улыбкой. Едва ли Люба сумела бы вести себя так же.

Юлия плакала так, что не могла говорить, когда Гена умер.

Напрасно они на похоронах отнеслись к ней как к прислуге.

Собственно, поэтому все и получилось вот так. Они унизили Юлию, и она отомстила.

Машина ехала по Садовому, останавливалась у светофоров. Илья держался сзади.

Он вовремя заметил, как Нина прижимается к тротуару, немного не доехав до Курского вокзала. На старости лет в нем просыпается талант сыщика.

Он проехал мимо «Хонды», пристроил машину на вокзальной стоянке, торопливо вернулся к тому месту, где остановилась Нина. Успел, женщины стояли возле Нининой машины, разговаривали.

Спокойно разговаривали, даже улыбались.

Они не вели бы себя так, если бы узнали что-то такое, чего им не нужно знать.

Он отступил в сторону, нащупал в кармане плаща медицинскую маску, надел. Носить маски власти не обязывали, но в них ходили многие.