За пять минут до января

— Что уж тогда мне говорить?! — рассмеялся Василий Петрович. — В моем возрасте не дни — месяцы мелькают, словно вагоны стремительно несущегося — заметь, под гору! — поезда. Да и годы проскочили, как взбесившийся поезд! Веришь — будто бы вчера сажал эту ель, а теперь она чуть не в небо упирается!

— Здорово, что у нас есть наша елочка! — улыбнулась Олеся. — Это ты хорошо придумал — посадить ее!

— Вот родится у меня внук — обязательно еще посажу елочку, рядом с этой!

— Дедушка, перестань! — покраснела Олеся. — Кстати, посмотри, там под елкой что-то виднеется… Не иначе новогодний подарок для тебя!

Василий Петрович нагнулся и вытащил большой пакет, доверху наполненный внучкиной любовью: тут были и свитер, и шарф, и теплый клетчатый плед, и много других заботливо подобранных мелочей.

— Ну зачем ты, Леся! — смутился Василий Петрович. — Столько денег потратила! Спасибо! А я тебе в подарок готовил камелию, выращивал специально для тебя, редкий сорт «Звезда Рождества». Но она пока не расцвела. Так что этот подарок будет чуть позже.

— Спасибо, дедушка, ты всегда умеешь придумать что-то волшебное! — обрадовалась Олеся.

— В общем, про камелию ты помни, а пока посмотри, что это там на ветке…

Олеся углядела на ближней ветке бархатную коробочку, припорошенную снежинками. Она сняла ее, раскрыла и вскрикнула:

— Ой! Это же старинные бабушкины серьги с изумрудами! Она их так любила…

— Представляешь, я прекрасно помню, как когда-то, вот в такой же снежный новогодний вечер, подарил их твоей бабушке Гале. Это был наш первый совместный Новый год, и в тот вечер я сделал ей предложение. Изумруды удивительно шли к ее зеленым глазам. Мне эти серьги достались от моей матери, а маме — от ее матери, моей бабушки, так что, в каком-то смысле, это семейная реликвия. Теперь они должны быть у тебя.

— Дедушка, я часто вспоминаю бабушку, — призналась Олеся. — Ее улыбку, фантастический голос…

— А я теперь только и живу воспоминаниями, Леся, — тихо сказал Василий Петрович. — У меня перегружена память. Знаешь, считается, что функции прошлого времени у человека связаны с правым полушарием мозга, а будущего — с левым. Пока время является будущим, его использует наша левая половина. А потом оно как бы перетекает в правую половину мозга. И на определенном жизненном этапе правое полушарие изрядно переполняется прошлым. Что до меня, то мое правое полушарие раздуто до размеров земли, а левое… совсем усохло. Его скоро не станет вовсе. Памяти, прошлого так много, что правая часть моего мозга скоро лопнет от невыносимого напряжения, и время начнет выливаться из моей головы, как… молоко из кувшина. Все в прошлом, Леся… А будущее… связано с тобой.

Василий Петрович хотел добавить что-то еще, но промолчал. Олеся задохнулась от нежности к деду — ведь это были самые искренние слова любви.

— Ну что, идем к нашим гостям? — предложил Василий Петрович. — Неудобно оставлять их надолго одних.

* * *

Увидев в метели фары проезжающей машины, Лиза, не помня себя от радости, бросилась ей навстречу. А поскольку больше всего Лиза боялась, что машина промчится мимо, она, позабыв о всякой опасности (и чувстве собственного достоинства, какое там!), буквально бросилась под колеса.

Она замахала руками, умоляя водителя остановиться. Ее усилия увенчались успехом — автомобиль остановился. Но то, что произошло потом, мгновенно лишило Лизу радости — из машины вылез огромный мужик и вместо приветствия молча навел на нее пистолет. Причем в свете фар пистолет показался Лизе автоматом.

«Ааа!» — вопль Лизы пронесся над бабаевским лесом. Так громко и убедительно актриса Барышева не кричала даже в роли жертвы из леденящего душу хоррора, в котором она снималась в прошлом году. От ее крика закачались березы, и где-то из спячки восстали медведи, а незнакомый мужик согнулся пополам и обхватил голову в шапке-ушанке руками.

— Ты кто? — шепотом спросил мужик.

— А ты? — так же тихо спросила Лиза.

— Капитан Макарский!

— Так вы из полиции? — обрадовалась Лиза.

Алексей Макарский с ног до головы оглядел гражданку, бросившуюся ему под колеса. М-да… При беглом осмотре странной дамочки у Макарского закрались худшие подозрения — одета, ишь, как несуразно и вычурно, платье до пят, подол висит какими-то клоками, сама размалевана, под глазом синяк, нос разбит. Ну, дело ясное.

— А вы что здесь делаете, уважаемая? — усмехнулся Макарский. — Клиентов ждете?

— Каких клиентов? — не поняла Лиза.

Макарский покачал головой:

— Проститутка?! И не стыдно так на жизнь зарабатывать?!

— Что? — взвизгнула Лиза. — Да как ты смеешь? Хам! Я — приличная женщина!

— Ну да! — угрюмо хмыкнул Макарский. — Интересно, а что приличная женщина в полуголом виде делает в лесу ночью?

— Я здесь случайно оказалась! — закричала Лиза. — Я актриса!

— У меня таких актрис знаешь сколько в отделении! — Макарский невозмутимо пожал плечами: — Документы давай, актриса!

— Пожалуйста, сейчас! — вскинулась Лиза и тут же осеклась, вспомнив, что ее документы остались в разбитой в машине. — А пойдемте к моей машине, тут недалеко!