За пять минут до января

Лиза вытерла капли пота со лба — странное дело, когда ее несло, она даже испугаться не успела, настолько все быстро произошло, липкий страх только сейчас сковал тело. Она будто оцепенела от ужаса. Но постепенно, минут через пять, страх отпустил, и появилось новое чувство — какой-то эйфории: пронесло! «Значит, буду жить, — всхлипнула Лиза, — повезло!»

Она огляделась по сторонам — темнота и лес…

Повезло? Да тут небось на сто верст ни одной живой души! Смерть протягивала руки из-за того столба? Да она теперь тянет к Лизе руки из-под каждой березы! Машина разбита, перевернуть ее она не сможет, рассчитывать на эвакуатор тоже не приходится (кто поедет в эту глушь в новогодний вечер?), голосовать и ловить удачу на обочине также не вариант — может быть, и до самого утра никто не проедет мимо.

Есть только один выход: надо срочно звонить Андрею, пусть он немедленно приедет и заберет ее! Она выхватила из сумки телефон и попыталась набрать номер Андрея. Но та самая судьба, которую Лиза недавно горячо благодарила, приготовила ей ужасный сюрприз. Ее дорогой модный телефон, подключенный к сети «очень надежного оператора», здесь не работал.

— Не ловит! — потрясенно прошептала Лиза, и эти слова прозвучали как приговор. Не ловит! И значит, она никому не сможет позвонить. Ни Андрею, ни своему директору, ни в Службу спасения, ни Господу Богу!

Происходящее казалось ей дурным сном, наваждением. Она почему-то вспомнила, как пару лет назад снималась в историческом фильме из «дворянской жизни». Девятнадцатый век, русская зима, барская усадьба, мороз и солнце — день чудесный! Ее, одетую в роскошную шубу, посадили в сани вместе с кудрявым сериальным красавцем. Согласно сценарию, они должны были жарко целоваться и лететь в санях навстречу предполагаемому счастью. И вся эта картинка была гимном русской зиме с ее снегами, морозами, забавами. А как только дубль сняли, Лиза оттолкнула партнера, выскочила из саней и побежала в трейлер отогреваться горячим чаем, потому что, несмотря на шубу, все-таки промерзла до самых костей.

Она огляделась по сторонам и даже потерла глаза, изо всех сил желая очнуться. Лес, сугробы, сумерки — это лишь роль в очередном кино, декорации «Мосфильма». Сейчас съемки закончатся, ее отпустят, и она поедет домой. Дома, вытирая слезы, она пожалуется доброй Тоне на то, как устала сегодня на съемках и какой это, в сущности, был страшный фильм! А Тоня будет участливо смотреть на нее, утешать: «Ну-ну, Лиза, ничего, все образуется!» — и отпаивать горячим чаем с малиной.

Но наваждение, злой метельный морок, не исчезало, и в этот раз никакого уютного трейлера с удобствами не было. Здесь вообще ничего не было, кроме безжалостного холода и лютой метели. И когда Лиза поняла, что это не кино, а все взаправду(!), и осознала ужас своего положения, она отчаянно заголосила на весь лес. Но угрюмый лес поглотил ее крик. Лишь где-то, словно издеваясь, каркнула ворона. Кричи — не кричи, толку не будет, поняла Лиза.

Ей оставалось только одно — идти к людям. И, проваливаясь в снег, она стала выбираться на трассу.

М-да, платье от Армани не было предназначено для пробега по снежным русским лесам вблизи Бабаева. Сеньор Армани явно о Бабаеве и знать не знал и уж, конечно, не думал, что его вечернее платье станут эксплуатировать в таких условиях. Когда Лиза пробиралась через какие-то заросли, кусок «Армани» (долларов на триста) зацепился за куст и повис.

— Вот черт! — завопила Лиза и тут же подвернула ногу, отчего каблук на изящном замшевом сапоге сломался.

Становилось холодно — ноги в капроновых колготках быстро замерзали, а эффектное манто «автоледи» годилось лишь для выпендрежа. Странная штука жизнь — сейчас бы Лиза отдала какие угодно деньги за теплый душевный ватник и бабушкины гамаши.

Ковыляя, приволакивая ногу, Лиза вышла на трассу. Она плакала, размазывая тушь на ресницах и уже мало заботясь тем, как сейчас выглядит.

И вдруг она увидела, как вдалеке засияли огни фар какой-то машины.

* * *

Капитан Алексей Макарский ехал в своей «Ниве» в Мишкинское РОВД и время от времени, вспоминая, как славно было у брата в гостях, вздыхал: «А так хорошо сидели!» Обиднее всего было то, что до самого хорошего так и не дошло. И Новый год ему теперь придется встречать в лучшем случае в родном отделении, а в худшем гоняясь за беглыми заключенными по лесам и полям.

«Ну и работенка у тебя, Леха! — сказал ему на прощание брат Сергей. — Ни выходных, ни праздников!» Алексей кивнул в ответ: да, ничего не попишешь, служба! Ни выходных, ни праздников! Сам к этому стремился, жалеть не о чем!