За пять веков до Соломона (СИ)

В руке Моисея смертным приговором блеснул медный нож. На миг лицо старого вождя окрасилось в багровые тона, чтобы тотчас посветлеть в отблесках выплывшего из-за туч месяца.

— Ладно, утро вечера мудренее. Дождусь, пока солнце взойдет, тогда и решу. А до тех пор, чтобы мыслей глупых у тебя не возникало, давай-ка, поворачивайся лицом вниз…

* * *

Маленькая ящерка высунула мордочку из убежища, ноздри втянули воздух, принюхались. Морозный запах ночи и ничего больше. До восхода теплого солнышка еще ой как далеко. Придется отыскать камень побольше, что тепло дневное до самого утра сохранит, запрятаться поглубже и ждать, ждать, когда розовый рассвет позолотит край неба. Зато потом — выбраться на валун и греться, греться до самого вечера.

Ящерка ткнулась носом в одну каменную громадину — не то. Мало того, что холод до костей пробирает, так еще и сыро, как в горном ручье, хотя дождя уже месяца три не было. Юркнула к другой — вроде ничего, только края острые, так и до крови пораниться недолго. Опять прислушалась: что-то громко треснуло совсем рядом, полыхнуло не ласковым теплом — смертоносным жаром. Ящерка стремглав понеслась прочь, не разбирая дороги. Вдруг она со всего маху налетела на кучу камней и тотчас запищала от радости. Как раз, что надо. И сухо, и нагрето, да еще и скала с одной стороны мягкая да податливая, словно песок пустынный!

Ящерка проворно забралась поглубже, чуть поелозила (длинный хвост никак устроиться не хотел) и, наконец, замерла. Глаза закрылись от блаженства: часто ли ночью такое уютное пристанище отыщешь? Лапки расслабились, малышка приготовилась оцепенеть до утра, экономя силы, как вдруг теплая норка шевельнулась.

От былой беспечности не осталось и следа. Ящерка стрелой вылетела из коварного убежища и бросилась наутек. Некогда ей разбираться, что там случилось. То ли змея проползла, то ли проказник-ветер собрался такую кучу песка навалить, что потом и за день не выбраться. Малышка прожила долгую жизнь, чтобы понимать — ничего хорошего меж движущихся стен ее не ждало.

Иисус застонал и почувствовал, как что-то холодное щекочет живот, прижатый к голой земле. Он попробовал шевельнуться, щекотка чуть усилилась, чтобы через миг исчезнуть совсем. Маленькая тень мелькнула у носа и скрылась в ночном мраке. И тут пришла боль.