За пять веков до Соломона (СИ)

Моисей замолчал, уставившись вверх. Иисус, с трудом повернув голову, проследил за взглядом старого вождя. Тот смотрел в темную вышину, где во мраке ночи перемигивались искорки-светлячки, улетевшие из костра и застрявшие в небесной тверди. Одни мерцали легкомысленным голубым огнем, другие надменно светились темно-бордовым. Осторожно вспыхивали молодые желтые, и страстно пылали огненно-оранжевые. А посреди всего великолепия блестел серебряным ободом огромный месяц. Холодный и властный, словно могущественный вождь звездного племени.

Моисей оторвался от великолепного зрелища, глаза уперлись в Иисуса:

— А ты, хитер, да, хитер, Осия. После десятой заповеди ни о чем не спрашивал, боялся себя выдать. Только я наготове был. Думаешь, не видел, как шрам свой трешь, в сомнения погружаясь? А ты тем временем без подсказок смекнул, что помощникам, в гонги стучавшим, нельзя было в живых оставаться, равно, как и каменщикам, что заповеди вырезали. Знаешь, вначале хотел я скрижали Бирзаифу поручить. Тому, который чашу с гепардами сотворил. Но потом жалко стало парня, которого я же вознес, на смерть посылать. Вот и попросил его привести резчика искусного для дела особого. Бирзаиф мне Навина посоветовал. Но что он Навин, я только сегодня от тебя узнал. После истории с Шаллумом старался я имен осужденных на смерть не спрашивать. Проще потом приговор исполнять.

— Кто же отца моего на смерть осудил, какой суд? А, Моисей?

— Самый высший, Осия, самый высший. Суд Господа.

— Как я мог забыть, что ты единственный пророк Господа Бога. Что прикажет, то и сделаешь. А может наоборот: что сделаешь, он потом оправдает?

Моисей не обиделся, кивнул, мол, может и так. Вместо этого старый вождь задумчиво поглядел Иисусу в глаза:

— Что мне делать с тобой, Осия? Избавиться от греха подальше? Или, как Аарона в свое время, пустыней закалить? Вот ведь вопрос. С одной стороны, жаль опытного вождя терять, на обучение которого столько времени и сил потрачено. С другой, ненависть твоя куда крепче, чем Ааронова. У того я лишь на сестре не женился, а у тебя — отца убил. Да и духом ты покрепче, не думаю, что удастся сломать легко. К тому же хитрости лидерские я сам перед тобою раскрыл. Вот и не знаю.

Моисей подкинул кругляшей в костер, пламя с жадностью накинулось на добычу, словно голодный гепард на сочный шмат антилопы. Огонь опять повеселел, завел трескучую песню. Подлетел любопытный ветер, помог жарким языкам взлететь повыше в воздух.

— Убить сразу или подождать чуток? Что скажешь, Осия?