За пять веков до Соломона (СИ)

Насупился старый воин, ни слова не сказал. Только глаза грустно затуманились под слезой набежавшей.

— Хорошо, Моисей. Тогда третий вопрос. Ответишь правду, уведу армию египетскую подобру-поздорову.

Напрягся Моисей, будто почувствовал нехорошее.

— В напутствии нам фараон утверждал, что евреев победить труда большого не составит.

Нет, вроде начало подвоха не предвещало, Моисей чуть расслабился.

— Вот только не было ведомо ему, что израильтяне вооружены и секирами, и луками. Из той самой крепости, на которую я указал. Заодно попросив, ничего худого гарнизону не делать. Но два дня тому, когда мы пришли, в крепости никого из воинов египетских не было. Моисей, что с командиром и гарнизоном случилось?

Похолодело внутри у молодого вождя, почувствовал, как вспыхнули лоб и щеки, взгляд сам собою в землю опустился, а плечи понуро сошлись.

Нет, нельзя, он себя так сразу выдаст! А за ним сотни и тысячи израильтян беззащитных. Неужто ради дела правого не сможет он Манитона убедить? Даже тем, что неправду скажет? А как же большая ложь, что за малой следует? Но ведь жизнь людей важнее!

Стараясь смотреть прямо в глаза сотнику — до чего же у него взгляд тяжелый, немигающий — Моисей четко произнес:

— Не знаю, Манитон. Не ведомо мне, что с командиром и гарнизоном сталось.

И сразу понял, что нельзя было врать, что Манитону все известно. В голове, словно молния ударила, почему-то поплыла земля вверх ногами, и на мгновенье промелькнула тень Воина:

— Что делаешь, глупец?

Моисей даже пошатнулся. А когда взгляд поднял, на него смотрели полные горечи глаза Манитона:

— Не ведомо, да? Почему же беглецы из крепости сказывали, будто убит был командир ударом в спину коварным на глазах у вождя израильского?

— Молчишь, Моисей? — яростный крик разнесся по пустыне, глухим эхом отражаясь от скал. — А я уже было поверил. Даже думал, где войска египетские на десять дней лагерем поставить, чтобы вы уйти могли беспрепятственно!

Сотник вдруг побледнел, судорожно закашлялся, ноги подкосились, но жилистая рука и полный ненависти взгляд остановили Моисея, бросившегося было на помощь.

— Не прикасайся ко мне, — Манитон тяжело дышал, крупные капли пота катились по багровому затылку и шее.

Ладонь рубанула раскаленный воздух, и Сотник хрипло выдавил:

— Нет, теперь пощады не ждите!..

* * *

— Моисей, на тебе лица нет. Что случилось? — взволнованный голос вывел молодого вождя из забытья.

— Не теперь, Мариам. Оставь меня.

У нее на самом деле заблестели глаза или показалось? Какая разница. Сейчас не до старой любви. Такой шанс упустить! Какая возможность была всё одним махом решить! Что же делать теперь? Что?

А египтяне не спешили. Основательно разбили лагерь на виду у евреев. По всем правилам: с охранением через каждые двадцать шагов, шатрами в десять рядов, по краям колесницы и кони распряженные. Ни врасплох застать, ни с боков обойти. Только в лоб, на погибель верную.

Но через час на совете вождей Моисей совсем о другом говорил:

— Мы стоим на холме. Это хорошо. Египтянам придется снизу вверх бежать, а нам и стрелять сподручнее, и каменья скидывать. Солнце будет нам в глаза бить. Это плохо. Зато хорошо, что сегодня на нас не нападут. И завтра тоже. Скорее всего, будут ждать, пока счастливый день придет. Верят египтяне, что в двенадцатый день третьего месяца сезона Перет, все начинания удаются, потому как ибис-Тот в этот день завладел «Озером двух истин». Значит у нас три дня в запасе.

— Далее, фараон послал против нас три полка. Слева, у моря стоят шатры красного цвета — это полк Ра. Всего сотня лучников, остальные вооружены секирами. Потому и получили прозвище «Многорукие». Они самые сильные и опытные. Их Везир во вторую линию поставит, чтобы лучших воинов зазря не терять.

— Правее, у скал — синие палатки Пта, — продолжал Моисей. Полк совсем новый, при Сети еще не было. Я не знаю, сколько лучников и копейщиков внутри, но, наверное, немного. Обычно, создавая новый отряд, фараоны набирают воинов с захваченных земель. Поэтому готовьтесь к схватке с чернокожими нубийцами и их грозными секачами-хопешами. Они первыми навстречу нашим стрелам и секирам побегут.

— А сзади, вон едва видны отсюда, зеленые шатры полка Гора. Это любимчики фараона. Лет десять уже в походах ратных не были, сплошь сыновья писцов да прочих людей царских. Каждый больше следит не за тем, чтобы клинок был заточен, а за тем, у кого из соседей доспехи каменьями драгоценными ярче блистают. Они в битву жаркую ни за что не полезут. Только когда всё решено будет, поспешат свою долю добычи захватить. А если, не приведи Амон, что не так случится, первыми с поля боя побегут.

Моисей прошелся из стороны в сторону:

— Итак, что мы имеем. Хорошо, что Рамсес не послал личную гвардию. Выступи «Храбрые луки» полка Амона или «Могучие стрелы» отряда Тота, нам несдобровать. С полутора сотен шагов расстреляли бы, словно перепелов перелетных. Зато хорошо, что сзади сынки богатеев. Хорошо, что полк Ра не сразу в битву вступит. Плохо, что их всех так много.

Вожди напряженно сидели: прямые спины, нахмуренные лбы.