За полвека

И не дожить до завершенья,

Недотесать, недопотеть…

Одним сутулым аркбутанам

Глядеть на плиты площадей

Легко…

За сумраком дверей

У стен с крутящимся туманом

Среди стволов колонных рощ

Струятся трубы над органом —

Блеск вертикален, словно дождь.

И взлётом жёлтых капель дышат

В тумане свечи, и хорал

Всё глуше, всё плавней, всё тише,

Как будто музыкант устал.

Сам Бог устал за те века

Чертёж держать над облаками

И терпеливо ждать, пока

Вручную окрыляют камень,

И с неба падает вода

В безвозрастные города.

А Бог устал…

174.

CŒUR DE LION

(сирвента)

В общем, король он был безответственный.

Но какой поэт!!!

Вольтер

На узком флаге огненного цвета

С квадратной башни скачут в облака

Оранжевые львы Плантагенета,

Почуяв самое начало лета,

И жёлтый дрок, и Средние века.

И трубадура крепкая рука

Терзает лютню — хоть, пожалуй, это

Совсем не королевская примета —

А в небе, лёгком от дневного света,

Видна луна бледнее молока…

И по Востоку смертная тоска

Со струн стекает, как плюмаж с берета,

На бархат королевского колета,

На кружево упавшего платка…

Ох, не пускайте в короли поэта,

Затем, что слишком звонкая строка

Опасней, чем внезапная комета.

Уж лучше — с бубенцами дурака,

Который не поскачет на край света,

Не отличит сирвенту от сонета,

В бой не полезет из-за пустяка…

……………………………………………………………

Оранжевые львы Плантагенета,

Рыча, вздымают тощие бока…

Gisors

175.

ЧАСЫ

(Мюнхен, 1480 г.)

Над часами башни

гномы танец начали,

Вкрадчивы и медленны их шаги…

Вот как стражи времени

время растрачивают,

И вокруг красавицы вьют круги!

Фаты хлыщеватые — похоть, гармония,

Фески да тюрбаны (а шаги — всё длинней),

Праздничный гротеск, пантомима иронии —

Гномы-басурманы прекраснее людей…

Как тут не мешают они

проповеднику?

И ведь вылезают каждый божий час!

Как не превращают

в ярмарку обедню?

Как тут прихожане

не пускаются в пляс?

…А в ВезлИ на капителях —

черти с мужиками,

И свиные хари — добрым людям на страх,

В Нотр-Дам химеры — матерящийся камень…

Славное кощунство есть в готических церквах.

176.

1 января 1999 г.

К скульптуре Ресипона

Предпоследний в дурацком столетье уже начинается год.

И на крыше Большого Дворца, как кривую зелёную птицу,

Над скруглённым углом и над серой рекой, изготовясь на взлёт,

Взбеленил на дыбы Аполлон эту бронзовую колесницу.

Раззолоченный купол среди фонарей Аполлону не снится:

Над парижскими острыми кровлями он начинает полёт,

И прожектор за ним белый след в направлении Аустерлица

Прорывает тоннелем сквозь ночь, как огромный взбесившийся крот.

Аквилон над мостом Александра январские листья несёт,

И вдогонку за ними какие-то узкие, талые лица

Мимо бледных тройных фонарей пробегают, боясь опалиться,

А за ними, как шлейф, над водой лезет запах гниющих болот.

Так, сквозь строй фонарей, этот мост к бонапартову гробу ведёт,

И на тучи отброшена тенью кривая зелёная птица…

Может солнцу удастся хоть утром сюда сквозь туманы пробиться,

Чтоб четыре коня не казались орлом, что столетья клюёт…

Сентябрь 2001 г.

177.

НА МЕСТЕ НОТР-ДАМ…

"Здесь римский полководец Юлиан был провозглашён императором. Позднее его прозвали Отступником за то, что он отказался от христианства, уже основательно тогда утвердившегося в Риме, и на период своего правления вернул Империи всех античных богов"

"Хроники Парижа".

Солдатская латынь бродяги Юлиана

Звучала тут, где чуть не тыщу лет спустя

Вознёсся каменный готический костяк

Во славу Одного небесного тирана.

А Юлиан вернул богов и пренебрёг

Единым Господом — хоть был он император:

Ведь чтоб вернуть Олимп стать надо демократом,

Тоталитарный дух и есть единый Бог!

Как возвратить тот мир, где не сочтёшь дриад? -

У каждой признаки и право божества —

Но козлоногий Пан не лезет править морем,

И пьяный Дионис не посещает ад,

Зато — божественны хоть ветер, хоть трава,

Не верящие в бред о монопольном вздоре…

2000 г.

178.

…Только латынь колокольного голоса.

День, кончаясь, прячется от всего,

Один на один остаёшься с городом

Лицом к лицу —

Никого.

Так послезакатная, так пустая

Наползает сумрачность, так

Отблески от стёкол отлетают, тают,

Льются в наползающий мрак.

Полночь.

Полно же удивляться, приятель,

Если в уличном, многолюдном,

Затуманился ты, завертелся некстати

В смеси фонарного света с лунным.

Льётся латынь колокольного голоса,

Литой литании холодная бронза:

Голодно голый

Колотится колокол —

Полно:

Поздно.

Крыши и деревья голые, сонные.

Им, наверное, всё равно

То, что в колокольнях накопились звоны,

А звонить-то некому давным-давно…

2001 г.

179.

ЭЛЬСИНОР

1.

Под эспланадой, где призрак разгуливал,

Ловят на удочки камбалу.

Пахнет сосной и тмином на улицах

Датского берега тут на углу

Швеции с Данией.

Лебеди в море