Читаем За порогом боли полностью

За порогом боли

– Ну, вот, уже на вы. Это хорошо. Не вру я, Олег, не вру. После того, как ты с ним свиделся, да отпустил, мы его телефон на прослушивание поставили и пару звонков в Пермь зафиксировали. А насчет его семьи… Думаешь, я этого хотел? Я это дело тебе почему поручил? Потому что оно ювелирной работы требовало! А ты его запорол. А на такое дело работника найти – не такси вызвать. И времени у меня не оставалось. Пришлось другого мастера привлекать, а он не такой щепетильный оказался. Ему сказали сделать – он и сделал. Так что их кровь и на тебе тоже. Если бы ты Кресту пулю в лоб всадил, его семья сейчас бы горевала, но живой была бы. Понял? Живой. Так что думай, когда захочешь своим курсом идти. Ладно, хватит. Поорали, и будет.

Я вижу, ты перенервничал, поэтому больших дел в ближайшее время небудет. Но пару заданий выполни, чтоб не расслабляться. Так, по мелочам…

Ласковое солнце грело глаза Макса сквозь опущенные веки. Он медленно оттаивал, чувствуя себя старым чащобным пнем, которого летнее тепло осторожно, но настойчиво тормошит, заставляя вернуться к жизни от усталого небытия и которого уже коснулась крамольная мысль: «А не выпустить ли на свет Божий какую-нибудь зеленую веточку?»

Он сидел со Светкой на скамеечке в городском парке и всей душой отдавался теплу, изгнав все другие мысли. Рядом, на газоне, копошился Светкин братишка, и Макс, как старый пес, наблюдающий за играми веселого щенка, со снисходительной нежностью взирал на бурную жизнедеятельность трехлетнего человека. Вот он с серьезнейшим видом сдул одуванчик и, глядя на летящий пух, познает его место в мире. А вот, вытаращив восхищенные глаза, смотрит на большую стрекозу и, показав пальцем, сообщает им, взрослым: «Это тикозя!»

Макс никогда особенно не любил детей и старался держаться от них подальше, но, пообщавшись с этим маленьким Марко Поло, самоотверженно открывающим огромный мир, начал, наконец, понимать для чего, на самом деле, нужно то, что он, Макс, делает. Этой крохотной чистой душе нужен чистый мир, а для этого кому-то придется убирать мусор. Да, кровью мир не отмоешь, но для того, чтобы удержать равновесие между добром и злом, чтобы смрадная уголовная мразь не затопила эту землю, приходится пачкать руки. Клин – клином, с волками по-волчьи…

Макс прикрыл глаза. И снова огромная, изнуряющая усталость навалилась на плечи. В который уже раз жизнь бритвой полоснула по не успевшей еще зажить ране. Макс все меньше ощущал боль, словно душа деревенела от этих ударов. Только горечь тяжелыми комьями падала куда-то вниз, под сердце, скапливаясь там черной, вязкой массой. И усталость. Страшная, беспросветная усталость.

Трех дней не прошло после смерти Креста, как Макса настиг новый, неожиданный удар – ранен Миша, только на днях вернувшийся в город и поднимавший свое хозяйство после долгого отсутствия. В окно его магазина забросили «лимонку». Сам Миша лишь чудом остался жив и в тяжелом состоянии с множественными осколочными ранениями был доставлен в реанимацию.

Узнав об этом, Макс бросился в больницу, но к Мише его, естественно, не пустили, отделавшись общими фразами, что время, мол, покажет. Зато Лариса, Мишина жена, та, которую Макс, рискуя жизнью, вытаскивал из бандитского логова, наговорила очень много. Мало ли чего не скажешь в истерике, но даже в таком состоянии кричать, что Макс – скотина, и что по его вине Миша сейчас болтается между жизнью и смертью, не стоило.

Но Макс не чувствовал обиды. Умом он понимал, что со смертью Креста «болты» постараются отомстить тому, кто доставил им столько хлопот, но не давало покоя чувство, что этот взрыв, на самом деле, напрямую связан с ним, с Максом. Да и должен был он предвидеть такое развитие событий.

Вдруг чья-то рука опустилась на плечо Макса. Он вздрогнул и потянулся к поясу, где должен был быть пистолет, забыв, что из-за того, что под рубашкой его не спрячешь, он был в сумке, а сумка – у Светки. Но пистолет и не понадобился. Перед Максом стоял Сержант. Он был в дорогом шерстяном пиджаке, при галстуке и, вообще, выглядел очень солидно. Его внимательные глаза изучали Макса. Телохранитель стоял чуть поодаль.

– Расслабляешься, хлопец. Что, несладко пришлось?

– Здорово, – отозвался Макс. – Да уж не жировал последнее время.

Светка настороженно глядела на подошедших, но Макс кивком успокоил ее: «Свои».

– Как ты меня нашел?

– Случайно, прогуливался тут, – Сержант присел рядом и закурил. – Как твое «ничего»?

– Ничего, бегаем помаленьку. А у тебя? С Гордеем, слышал, разобрались?

– Да, добазарились.

– А тачки свои нашли?

– Нашли. Вернули их пару дней назад.

– Где были?

У братвы, где ж еще.

Макс вдруг почуял фальш в словах Сержанта, но отнес это к своему воспаленному воображению. Зачем ему врать?