За последним вздохом (СИ)

Он вошел в клетку — сам. Безучастно смотрел, как алхимик защелкивает замки и опускает купол.

— Сладких снов, — усмехнулась королева.

Купол не пропускал звук, но Кольтира прочел по губам. В трубах раздалось шипение, из некоторых потек легкий желтоватый дымок. Какая-то дрянь, почему-то напомнившая Чуму. Больше ничего не происходило минуты три. Сильвана о чем-то говорила с алхимиком, но заполнивший купол дым не позволял различать движения губ. Дым собирался в клубы, в какие-то сложные причудливые фигуры, пока не стал совсем непрозрачным. Кольтира не видел даже прутьев клетки, и с трудом мог ориентироваться в пространстве. Он шагнул вперед, чтобы коснуться решетки.

Ему показалось, что он падает куда-то вниз и в мягкую темноту, а потом перед глазами поплыли пестрые, но не слишком яркие блики. Как лучи солнца, пробивающиеся сквозь густую листву. Уши словно залило водой, как будто он решил нырнуть или укутаться с головой в толстое одеяло. Кольтира чувствовал тепло — хотя немертвый не мог его ощущать. Или пора прекращать думать о себе как о немертвом. Он ведь умер, верно?

Падение продолжалось, но теперь гораздо медленнее. Он будто бы спал, хотя сон был ему недоступен уже несколько лет. Заснуть и не проснуться — это то, чего он действительно хотел. Уснуть хотя бы на несколько часов и забыть часть своих преступлений, как забывают о вчерашних хлопотах живые. Кольтира понял, что устал. Он хотел отдохнуть, отключиться… умереть и обрести покой.

Кольтира или только дух полетел сквозь серые пейзажи. Он узнал Теневые земли, бывал тут. Но управлять полетом не получалось, он все быстрее и быстрее падал вперед и вниз. Во Тьму.

Он словно рухнул со скалы в глубокую ледяную воду. Холод проникал в каждую клетку тела — хотя это только казалось, ведь тела у него не было. Кольтира не мог чувствовать рвущих мышцы судорог, но почему-то чувствовал. Он пытался грести, выбираясь на поверхность, но у него не было рук, а вокруг не было воды. Была Тьма.

Его ведь предупреждали, и неоднократно. «Не ищи смерти…»

У него не было глаз, но он видел черное нечто вокруг и маслянистый блеск, словно у нефти, которую гоблины очищают, чтобы заправлять свои странные механизмы. Нечто пахло безумием и безнадежностью.

Боль не отступала. Каждое движение — боль, каждое мгновение — боль. Каждая клетка тела кричала от тянущей, острой, выламывающей суставы, разрывающей несуществующие мышцы, бьющей по оголенным нервам боли. Густая Тьма сдавила легкие, не давая сделать вдох — как будто у него были легкие или он нуждался в воздухе.

Рядом был кто-то жуткий. Огромный настолько, что был со всех сторон одновременно, будто Кольтира — мелкая букашка, запутавшаяся в шерсти зверя. Кто-то был неправильным, невозможным, опасным. Он не смотрел на Кольтиру или не видел кого-то настолько мелкого по сравнению с ним. Но откуда-то Кольтира точно знал, что если Он обратит на него внимание, будет еще хуже, в тысячу раз хуже этого существования в холоде и боли.

Через какое-то время Кольтира все же начал отчаянно трепыхаться, надеясь, что огромный монстр заметит и уничтожит его, но тот не видел жалкую букашку.

Тьма не была однородной, в ней что-то двигалось, словно гигантский спрут шевелил огромными, но бесплотными щупальцами из еще более глубокой Тьмы. Тот, кто царил в этой Тьме, разевал тысячи голодных пастей, и эти оскалы окружали Кольтиру со всех сторон, но оставались где-то вдали, едва различимые без света, в тусклых бликах нефтяной пленки.

Здесь не было смены дня и ночи или хоть чего-нибудь, что могло бы подсказать о ходе времени. Кольтира просто знал, что потекли дни, складываясь в недели. Какое значение имели недели, если ему придется провести здесь вечность?

Вот почему усмехалась Сильвана: глупый наивный рыцарь смерти рассчитывал обрести вечный покой, а столкнулся с Тьмой. Жестокая кара.

И все же он ее заслужил.

Он монстр. Здесь ему и место.

========== Глава 72. Память ==========

— Жалко выглядишь, неудачник, — засмеялся над головой хриплый женский голос.

Кольтира хотел огрызнуться, но из горла вырвался лишь какой-то вой или стон. Он ничего не видел, словно из него вытянули всю энергию. Да откуда бы в нем взялась энергия, когда он упырь знает сколько провел в Вечной Тьме, посреди океана боли и безнадежности.

Там он пытался убраться подальше от непонятного Ужаса, но не знал направления: во Тьме не было ориентиров. Это жуткое нечто было везде. Бесконечное или настолько огромное, что потребовались бы века, чтобы оказаться на расстоянии от него. Но когда впереди вечность, надо заняться чем-то. Движение вперед — точнее, пытки двигаться, неясно насколько успешные, помогали не сойти с ума.

Он же не свихнулся, да? Насмешница Олрун — реальна? Он же видел во Тьме вспышку призрачного света…

— Хватит валяться у меня в ногах, я и сама знаю, что великолепна.