За пределами любви

– А как складывались твои отношения с отчимом? – задал новый вопрос Крэнтон, но даже не оторвал глаза от блокнота, будто и так знал ответ.

– Да нормально, – снова пожала плечами Элизабет, и Крэнтон кивнул.

– Ну тогда давай перейдем к тому дню, когда ты видела маму в последний раз. – От слов «в последний раз» слезы поднялись и подкатились к глазам Элизабет. – Я понимаю, тебе тяжело, – на секунду показалось, что хмурый мужчина в плотном темном костюме все понимает, – но нам надо разобраться, мы же должны найти твою маму. И нужно, чтобы ты все хорошо вспомнила.

Элизабет кивнула.

– Итак, когда ты видела маму в тот день?

Элизабет задумалась, прикрыла глаза, и тут же совсем недавнее прошлое накатилось на нее мелькающими, разноцветными картинками.

– Я спустилась вниз к десяти часам утра. – Она не вспоминала, а просто пересказывала кадры, которые скользили перед ее глазами. Только кадры были не непрерывными, как в кино, а одиночными, будто фотографии. Ведь если разложить много фотографий, а потом их быстро перелистывать, то получится нечто вроде фильма. – Мама уже была внизу, одетая, как будто готовилась уйти, хотя обычно она никуда так рано не уходила. Обычно она любила долго, не спеша пить кофе. Но тут она была одета, даже в шляпке, а в руках исписанный листок. Она стояла ко мне вполоборота и читала этот листок, и вид у нее был взволнованный, как будто там написано что-то важное. Я подумала, что это письмо, хотя когда оно пришло и от кого, я не знаю. Его могли принести, когда я была на репетиции, я вам говорила.

Элизабет приоткрыла глаза, оказалось, что реальность снова подернулась плотной пеленой, через которую она не могла пробиться. Пришлось снова прикрыть веки, там было намного лучше, в ее счастливом, разноцветном прошлом.

– Когда мама увидела меня, она тут же спрятала письмо в карман. Не сложила осторожно, а скомкала, она наверняка не хотела, чтобы я его увидела. А еще мне показалось, что она не в первый раз его читает, просто перечитывает, но возможно, мне показалось. Я поздоровалась с ней и спросила, какие у нее планы, у меня ведь уже каникулы, уроков нет, но днем я собиралась на репетицию в театр и думала, что может быть, мы утром что-нибудь сделаем вместе. Может быть, съездим в магазин или еще что-нибудь. Она подошла ко мне совсем близко и сказала, что ей срочно надо уезжать. Что она сейчас должна уехать, но к вечеру вернется. Я спросила: «Куда ты едешь? У тебя все в порядке?» – и она почему-то обняла меня и сказала, что да, все хорошо. Потом помолчала и добавила: «Все замечательно». А потом снова добавила, что к вечеру приедет. И все. Я села завтракать, а она еще минут десять походила по дому, что-то складывала в сумочку, поднялась к себе в комнату, затем вернулась и сказала, что ей пора, что она уезжает. Я спросила: «Прямо сейчас?» – и она ответила, что да, прямо сейчас.

Слюдяное покрывало сдвинулось, и оказалось, что оно все же может пропускать через себя звуки, но слабые, глухие, невнятные.

– Что-что? – не поняла Элизабет.

– Ты заметила что-нибудь непривычное? Что дь в мме никда н ечла?

– Что? – снова переспросила Элизабет.

– Что-нибудь, что в маме никогда прежде не замечала? – наконец прорвались глухие звуки.

– Да нет… Хотя, пожалуй, она была возбуждена, особенно для утра. Когда она меня обняла и поцеловала, я почувствовала, какая она горячая, как будто у нее температура. – Тут только Элизабет поняла, что она сама горячая, будто у нее самой температура. – И еще она была очень красивая этим утром. С макияжем, нарядно одетая, как будто готовилась к важной встрече.

– Может быть, она и ехала на важную встречу, – зачем-то заметил Крэнтон, но Элизабет плохо расслышала или не расслышала вовсе.

– Да, мама выглядела взволнованной, я давно ее не видела такой, – добавила она. – Наверное, с того момента, как она вышла замуж за Влэда.

– Кстати, о твоем отчиме, ты не помнишь, где был он в то утро? – задал Крэнтон очередной будто бы ничего не значащий вопрос. Но именно он вдруг полностью прорвал слюдяное покрывало, и на Элизабет резко пахнуло опасностью. «Теперь я должна думать над каждым словом», – подумала она.

– Да он каждый день в доме работает, где-то начиная с девяти. Правда, до десяти старается не шуметь, потому что я еще могу спать.

– А тебе не кажется странным, что после того, как твоя мама вышла замуж, он по-прежнему остался жить в коттедже? Там… – и Крэнтон махнул рукой в сторону домика на лужайке.

– Да нет, – пожала плечами Элизабет. – Наверное, им так было удобнее, – предположила она искренне.

– Наверное, – согласился детектив. – Так ты видела его в это утро?

– Ну да, конечно, – тут же закивала Элизабет. – Он с утра работал в комнате, в кабинете на первом этаже. Я слышала. Он сейчас там над деревянными панелями работает, чистит их или еще чего-то с ними делает.

– Значит, ты слышала, как он работает? – переспросил Крэнтон.

– Конечно, – согласилась Элизабет.

– А когда мама уехала, ты что делала?