За пределами официальных хроник

Теперь я рассказываю Кроносу про охотника и быка. Не потому, что ему интересно, а потому что ему нравится слушать, как я говорю. Он лежит так близко ко мне, что я могу ощущать каждый его дюйм, хотя мы не соприкасаемся. Мою кожу покалывает при знании каждого его мускула и сухожилия, я знаю, как легко ему дотянуться и убить меня, и знаю, что этого не будет, не этой ночью.

Я могу чувствовать запах Каспиана, храпящего по другую сторону костра. Для него ничто не имеет значения — ни истории звезд, ни тепло огня, ни острое знание, которое связывает нас вместе, тело и душу. Для него имеет значение только убийство. Убийство — и женщины.

Силас и я — спина к спине, как часто бывает, в сражении и на отдыхе, прислоняясь друг к другу без мысли о страхе или недоверии. Как хозяин и собака, путешествуя вместе, служа и оберегая друг друга.

Он делает вид, что слушает мою историю, но я знаю, что это не так. Я бросаю взгляд на его руки, маленький нож, трудящийся над куском дерева. Я не могу разглядеть, что он делает. Не важно, он выбросит это в костер, прежде чем мы снимемся с места. Это вырезание — просто то, что он делает. Кто он есть.

Я просыпаюсь, ощущение широкой спины Силаса против моей еще свежо в моем сознании, и мгновение я чувствую его в себе, моего брата в жизни и в смерти, прежде чем вспоминаю, где я, кто я…

Кого я убил.

В эпоху повелителей сражений он был королем. В индустриальном веке он был ничем, человек, живущий в лесу, в ожидании дня, когда его господин снова его призовет.

В ожидании Кроноса.

В ожидании меня.

Ничего хорошего в том, чтобы думать об этом. Наступил новый день. Я — новый человек. Всадников больше нет.

Я шарю в кармане и достаю флейту, которую Силас вырезал на прошлой неделе, подношу ее ко рту и начинаю играть.

©Перевод: Сиреневый кот, 2006.

Maravillosa Старые знакомые

Теплый летний вечер был прекрасным продолжением удачного дня. На Париж еще не свалилась обычная для этого времени года жара, заставляющая жителей уезжать из города на побережье или в другие страны, и Аманда просто наслаждалась погодой, поездкой и собой.

День действительно был удачным. Новая стрижка, на ногтях сверкает алый лак, сегодня — в тон кабриолета, но ведь иногда можно с улыбкой поддержать штампы из анекдотов. А когда Дункан получит счета за покупки, то… Ну, не убьет, это точно. Хотя…

Аманда подъехала к дому, отстегнула ремень безопасности, и в этот миг почувствовала Зов. Нежданные гости в её доме? Или Маклауд решил сделать сюрприз? Бессмертная потянулась за мечом. В зеркало заднего вида заметила, что на улице, как раз напротив кованых ворот, остановилась соседка, мадам Жирар, со свои пуделем. Эта дама никогда не надокучала Аманде, не обращалась с разговорами или советами, они просто вежливо здоровались при встрече. Но вот выходить из машины с мечом в руках, да еще сбросив босоножки на высоченном каблуке, на её глазах явно не стоило. Равно как и продолжать сидеть на месте. В висках по-прежнему звучал Зов.

Аманда глубоко вздохнула, накинула на руку плащ (она всегда следила, чтобы одежда-маскировка отвечала её общему стилю и хоть как-то — сезону) и грациозно вышла из машины.

— Bonsoir, m-me Girard!

Шаг к дому, другой. Не оглядываться на соседку, не нервничать. Открыть двери. Пара ловушек и стандартная (для отвода глаз) сигнализация отключена. Ч-черт! Кто это может быть? В просторном холле зажегся свет.

— Митос! Ах ты!.. Что ты здесь делаешь?

— В гости зашел, cherie.

Сегодня тот, кого ей несколько дней назад представили как Адама Пирсона, ничуть не напоминал рассеянного «ботаника». Рубашка-поло и обтягивающие джинсы подчеркивали фигуру, образ довершала немного другая прическа. И взгляд.

Аманда незаметно перевела дух, когда эти глаза потеплели и в них появился отблеск улыбки.

— Ну, раз зашел, располагайся. Но ты наглец!

Они уселись на кожаный диван в гостиной, отделенной от зоны кухни барной стойкой.

— Quarts de Chaume? — Она повертела в руках принесенную Старейшим, надо понимать, в подарок, бутылку.

— Я иногда люблю сладкое. Кстати, о нашем «знакомстве» на днях. Ты совсем не удивилась…

— Ну, я…

— Маклауд обратил на это внимание? Подозревает, что мы знакомы давно?

— Не знаю. Вопросов он не задавал. Имеешь на него виды?

— Пока что присматриваюсь. У Наблюдателей о твоем молодом друге много говорят. Он себя показал в этой истории с Каласом и с Зальцером.

— Тот Наблюдатель ведь был твоим другом?

— Да. А ты ведь тоже себя проявила тогда, Аманда…

Та не успела сказать ни слова, хотя бы приличествующего моменту: «Мне очень жаль», — как он добавил:

— Какой-то турист снял ваш танец на Эйфелевой башне. Один из Наблюдателей выкупил пленку, наврав что-то про спецслужбы. А потом показывал коллегам за деньги. Пока его не взяли за шкирку и не отправили запись в хранилище. Перепроверив, чтоб не вышло так, как в прошлый раз, с тем шантажистом…

— И ты смотрел? — Аманда сделала вид, что пытается нашарить рукой подушку, не предусмотренную дизайном, или хоть что-то, чем можно стукнуть гостя.