За пределами трепета

– Ой, Светка, что расскажу!!! Вчера отправили нас в больничку проходить азы иглоукалывания. Ну и жуткое это дельце. Задницы-то все как на подбор: дряблые и невзрачные. И этот момент, когда надо всадить острие иглы в плоть, такую чужую и неприступную, брр… ну ты понимаешь – дрянь какая. И дали нам для укрепления неопытных рук и строжайшего надзора опытную врачицу. Ну, чтобы мы чужие пятые точки не покалечили своими трясущимися руками и неуклюжестью попыток. А народ за дверью, видимо, в курсе, что студентов привели руку набивать. Никто не торопится на прием, все норовят попасть под иглу опытной садистки. Ну, мы уже совсем отчаялись, народ-то за дверью неглупый, к нам под руку никто не желает добровольно залазить. И вдруг заходит какая-то ледащая старушонка. От горшка два вершка, сморщенная, как печеное яблочко, но вся из себя такая  заводная. Мы ее приглашаем на прием, а она тонюсеньким голосочком: «Нет, милая, я пока понаблюдаю, а немного позже решу, кому доверить мой жизненно важный аппарат». Посидела она в уголочке, выждала момент, а потом как рванет в мою сторону! Юбку в момент  задрала, панталоны спустила к полу, а глаза зажмурила. Ну, врачица ей сочувственно: «Мать, ты бы лучше ко мне, не ровен час, неверно введет, откачивать будем. Стара ты слишком, не подходишь для пробных бросков». В ответ бабулька лишь шустро скрутила ей дулю и сказанула… ой, девочки, сейчас от смеха на пол упаду… говорит, короче, важным таким голосом независимого эксперта: «Не надо мне, девонька, пургу втирать. Я не первый год замужем и сразу вижу, кто опытен в этом деле, а у кого рука, как у козла нога. Вот эта сестричка перед каждым клиентом попу крестным знамением освящает. Ведь заметно, что всей душой относится к процедуре. Не чета твоим равнодушным уколам безбожницы». И снова повернулась ко мне всем тылом своего убежденного естества. А надо заметить, я перед каждой процедурой расчерчивала поверхность задних половинок йодом на четыре равные доли, чтобы не ошибиться. Это и вызвало со стороны опытной чертовки благосклонность к моей работе.

Громким звоном рассыпался по всей комнате смех  девушек. Даже полная и круглолицая Света, вечно пребывающая в состоянии угрюмой меланхолии, беззвучно тряслась скрипом пружинящей кровати. Истории из их медицинской практики каждый день таили в себе бездну анекдотичных происшествий. Каждая из девушек неизменно возвращалась с занятий с забавной историей. Вдруг Танечка снова вскинулась, но уже в другой угол комнаты:

– Сонечка, до чего же ты сегодня хорошенькая! Будь я мужчиной – влюбилась в сию же минуту, обожала бы-преобожала и носила только на руках!!

Соня тихо улыбнулась. Соня была бабушкой Лили. Ужасы голодного детства разучили ее смеяться громко, во всю силу открытых чувств. Она еще только училась  веселиться, но еще не привыкла радоваться по-настоящему. Девушка была похожа на стянутый при заморозках бутон, в плотной темноте которого таилась буря нерастраченных чувств. Соня действительно была удивительно хороша в скудном свете этого тесного улья. В то время все девушки старательно укладывали свои волосы в измятые полоски папильоток. Ей это было ни к чему. Ее волосы, волнистые от природы, рядами волн обрамляли чистоту лица, миловидного и правильного. Огромные голубые глаза открыто и строго смотрели на внешний мир. Белая украинская сорочка, так ладно облепившая ее тонкую талию, расцвела у ворота дивной вязью черно-алых вышитых роз. Соня была прелестна в этот робкий апрельский полдень. Она была налита ощущением непонятного внутреннего счастья, без причины заполнившего все ее молодое и гибкое тело.

Девочки вырядились неспроста. Все они собирались на такую редкую воскресную прогулку. Солнце ворвалось в их раскрытые души, едва они переступили порог общежития. Пятнистая радость весенней улицы вонзилась в распахнутые окна глаз. Они долго и бесцельно летали по улицам, словно легкомысленные бабочки в поле. Ветер заигрывал с ситцем, косы расплетались и извилистыми стеблями били по обнаженным шеям и плечам. Жизнь представлялась танцующей лентой, разматывающейся высоко в небо. Внезапно Света схватила трепещущий конец этой ленты и потянула вниз. Ее вечно недовольное лицо вытянулось с тоскливой гримаской: «Меня мучит жажда. Сколько можно ходить по этим бесконечным улицам? Давно пора отправиться в парк и выпить по стакану лимонада. Да и публика там поинтереснее». Предложение было принято с громким восторгом. Девушки вскинулись с места и устремились в сторону городского сада. Каждая из них встала в очередь и принялась отсчитывать круглые монетки своих скудных денежных запасов. Соня стояла последней. Она послала большую часть своего заработка в деревню родителям и теперь не могла позволить себе подобную роскошь. Она рассчитывала затеряться в общем гуле и сделать вид, что стакан, так и не купленный, давно выпит. Бесшумными шагами она тихо отошла в сторону, стараясь не привлекать внимания увлеченных подруг. И вдруг пятно тени, в которой она стояла, словно раздробилось одной-единственной фразой: