За пределами ведомых нам полей

Можно сказать, что главными проблемами ирландского возрождения (помимо собственно политических) были языковая и читательская: каким должен быть язык новой литературы и для кого она должна создаваться. Каждый решал их по-своему. Позиция Уильяма Батлера Йейтса была недвусмысленной и обдуманной. «Гэльский язык – язык моей нации, но не мой родной язык»; «искренняя попытка создать аристократическую, эзотерическую ирландскую литературу была моей главной амбицией. У нас есть литература для народа. но для избранных – ничего». Эдвард Джон Мортон Дракс Планкетт, восемнадцатый барон Дансени (ударение на второй слог) не выбирал: для него было совершенно естественным писать по-английски, для своего удовольствия и без оглядки на читателя. Йейтс – лауреат Нобелевской премии, одна из крупнейших фигур литературы рубежа веков. Дансени – типичный «малый классик», или «малый маг», как называлась недавняя статья, ему посвященная[108]: тот, о ком надо напоминать. А между тем, сто лет назад для читающей публики эти имена были сопоставимы. Кем же они были, почему важны в истории фэнтези, чем они обязаны Ирландии – и чем Ирландия обязана им?

«Одна из главных проблем жизни состоит, в том, что мы не способны испытывать несмешанные эмоции. Нам всегда что-нибудь нравится во враге и не нравится в друге. Из-за этой неопределенности мы раньше времени стареем, а на лбу и вокруг глаз у нас появляются морщины. Если бы мы могли любить и ненавидеть так же искренне, как ши,  то, возможно, стали бы долгожителями. Но пока этого не произошло, их неустанные радости и горести будут составлять для нас львиную долю их привлекательности». Так писал в эссе «Неутомимые» Уильям Батлер Йейтс (1865-1939).

Он сформировался как поэт и эссеист еще в 1880-е годы и стал одной из заметных фигур на викторианском литературном небосклоне, принял активное участие в английском движении символистов, заинтересовался декадентами, поднял на щит «Ирландское литературное возрождение», вступил в несколько эзотерических орденов и даже был из одного исключен. В начале ХХ века он оказывается уже среди самых ярких деятелей английского модерна (секретарем у него служит Эзра Паунд, вместе с которым Йейтс принимает участие в судьбе Т. С. Элиота), переживает его расцвет и, в конце жизни, пишет самые сильные поэтические произведения.

Отец Йейтса был англичанином, художником-прерафаэлистом, предки матери были ирландскими торговцами, и происхождение писателя во многом определило круг тем и проблем его творчества. С одной стороны, Йейтс всю жизнь оставался пламенным патриотом Ирландии (он даже стал сенатором Свободного государства), с другой стороны – оставался плотью от плоти английской культуры и весьма отрицательно относился к гэльскому ура-патриотизму. «Личная религия и мифология» Йейтса уходила корнями в ирландские мифы и легенды, но его творчество, особенно в поздний период, было обращено к космополитичным интеллектуалам Европы. Йейтса восхищал и привлекал ирландский гэлик, но он так и не выучил его: «Моя душа воспитана Шекспиром, Спенсером и Блейком, возможно, Уильямом Моррисом и английским языком, на котором я думаю, разговариваю и пишу». Так Йейтс стал своего рода мостом, который вывел ирландскую культуру из «кельтских сумерек» и включил её в общеевропейский контекст.