За пределами ведомых нам полей

Комната становится лесом, и Анодос отправляется в путь. Феи, злые великаны, рыцарь, поглощенный мыслями о служении Даме, прекрасная женщина, которую Анодос выпел из камня (песней, а не резцом скульптора), библиотека, в которой читатель как бы проваливается в миры книг, – всё это калейдоскопически сменяется перед глазами читателя, пока он (вместе с героем) не приходит к финальному выводу: «…я всё равно знаю, что ко мне грядёт благо – что нас всех и всегда ждёт только благо, хотя мало кто осмеливается просто и неизменно в это верить. А то, что мы называем злом, – всего лишь единственно возможное и самое лучшее обличье, которое может принять благо для каждого человека там, где он есть в нынешнюю минуту своей жизни» (здесь и далее цитаты из романов – в переводе О. Лукмановой, с изменениями).

Трудно объяснить – а тем более доказать, – почему Кэрроллу удалось передать атмосферу сна, сохранив цельность сказки, а Макдональду нет, – но это так. Джордж Макдональд словно пронесся по Волшебной стране, заглянув в самые заповедные, самые истинные ее уголки, но не вынес из нее главного: сюжета.

Зато какие микросюжеты!

«Дубу можно доверять… Дубу, а еще Вязу и большому Буку. Березы лучше остерегаться: она хоть и честная, но еще слишком молода и ветрена. А вот от Ясеня и Ольхи держитесь подальше. Ясень – страшный людоед, вы узнаете его по толстым корявым пальцам. А если Ольхе ночью удастся подобраться к вам поближе, она задушит вас паутиной своих волос».

Это Вековечный лес, разумеется. И чуть ниже:

«От звуков этого задорного, радостного голоса незнакомая хижина сразу перестала казаться мне чужой; с неё словно стряхнули некий ореол таинственности, и она стала обыкновенной, уютной и очень домашней».

Дом Тома Бомбадила; и истории, которые слушает Анодос в этой хижине, производят на него точно то же впечатление, что рассказы Тома – на хоббитов:

«Я слушал и слушал, пока сказка не смешалась с былью: мы с прелестной незнакомкой словно вросли в неспешное повествование, и вся история закружилась вокруг нас».

Макдональд одним из первых, если не первым, передал типично фэнтезийное ощущение: человек есть часть огромной Повести, смысл которой безусловен, но недоступен пониманию: «…искать объяснения в Стране фей – тщетное занятие, и любой оказавшийся там путник вскоре оставляет всяческие попытки докопаться до смысла и причин происходящего и начинает просто принимать всё так, как есть, словно ребенок, глядящий на мир вокруг с восхищенным интересом, но ничему не удивляющийся».

Этика Фэйриленда, которую постепенно осознает Анодос, – та самая, которая станет основой книг Честертона и Толкина. Мир сказки – прекрасен и опасен; как изменить мир – зависит от человека; и верность цели важнее, чем финал, каким бы он ни был. Человек, который был Четвергом, и хоббиты из Хоббитании знали истину слов Макдональда: