За пределы атмосферы

Позвонил – вошла дежурная. Вид несчастный. Под глазами сине, белки желтые. Пуговицы на форме не посередине, наискось поехали – не следит уже. Ноги распухли – край форменной туфельки вдавился в мякоть. Они тоже сутки на ногах. А дома готовятся к Новому году, может быть, уже сели за столы. И мама с папой Амелины готовятся. Покосился на часы, висевшие над дверью. Двадцать три тринадцать. С новой силой ощутил застоялый запах бумаги, чернил, тонера, линолеума на полу, кислый душок непроветренной комнаты. Коротко выдохнул и попросил клиентку майора Осокина, если тот не возражает.

Цок-цок-цок – и почти сразу обратно. Не возразил, значит. Особа около тридцати, плюс-минус, в домашнем халате, рваных трениках, фартуке с кухонными пятнами и тапках. Стоит прямо. Напряженно. Серо-зеленые глаза глянули, как ударили – и в пол. Светло-русая, некрашеная – прядь посветлее, прядь потемнее. Волосы прямые. Видимо, недавно стриглась. Косметики ни следа. Лицо скорее некрасивое, костлявое, тонкие губы, подбородок кончиком вперед, состарится – будет сущая баба-яга. Переступила с ноги на ногу. Ноги тоже некрасивые, ровные, как у подростка. Плоскостопые. В тапках видно.

– Садитесь, пожалуйста. Как к вам обращаться?

– Марина Сергеевна, – после паузы, хрипловато.

– Скажите, пожалуйста, что вам известно об обстоятельствах убийства троих человек вчера у вас в Гусятине?

– Ничего. Говорили, поп погиб. – И опять не сразу, а после долгой паузы.

Снова позвонил и попросил бутербродов, кофе и чаю.

– Что предпочитаете: кофе или чай?

– Это, значит, тот был злой следователь, а вы добрый. – И угол рта шевельнулся так, что никому бы не посоветовал капитан Амелин ссориться с такой особой.

– Это значит, вы не ели с утра, а мне нужно, чтобы вы внятно рассказали все, что может объяснить большое несчастье. Гибель не только тех троих, но и еще нескольких сотен человек. Я заинтересован в том, чтобы у вас были силы и работала голова.

Серо-зеленые, булыжного оттенка глаза опять зыркнули снизу – так бьют в подбородок. И опять в стол. Но за бутерброды взялась. Всухомятку.

– Требую, чтобы меня отвели в уборную.

Опять позвонил. Цоканье дежурной и пошлепыванье тапок Марины Сергеевны удалилось по коридору. Записал на листке бумаги вопросы: поп погиб – как и отчего? Имя? Другие двое? Имелось в виду – из тех троих, о ком упомянул безносовский милиционер. И как узнала? Тапки уже шлепали обратно. Вошла, села. Не спрашивая разрешения. Глаза блестят. Губы изменились – стали не такие тонкие и потресканные. «Наверное, пила из-под крана, – подумал Амелин – соображает голова, однако, не хочет дама пить то, что считает опасным, так придумала, как вывернуться. Сильна».

– Так, значит, отчего погиб священник?

– Не знаю.

– А кто вам вообще это сказал?

– В магазине говорили.

– В каком магазине?

– Военторговском.

– А когда?

– Сегодня.

– Продавец?

– Просто в магазине. Люди говорили.

– И вы этих людей не знаете? Поселок маленький, у вас все знают всех. Постарайтесь вспомнить: кто именно сказал, что священника убили?

– Ну да, а вы взрослых сюда, а детей в тюрьму.

– У вас есть ребенок, за которого вы боитесь?

– Которую отправили к малолетним преступникам. А ей четыре года. Я вас по имени-отчеству не знаю…

– Михаил Степанович, – предупредительно вставил Амелин.

– …но требую для нее человеческих условий, пока я здесь! И вообще, я буду отвечать только на такие вопросы, которые по делу. Тот, – она показала большим пальцем на стенку, – говорил про высокотехнические штучки, вы про убийство. В чем меня обвиняют?

Он вдохнул и тихо выдохнул отдельными семью короткими порциями – делал так, когда приходилось расшивать настряпанное кем-то еще. Например, запаниковавшим сокурсником. И сказал:

– Во-первых. Четырехлетнюю в ЦВИНП – центр изоляции несовершеннолетних правонарушителей – не примут. Там с восьми лет. Даже если кто-то вам сказал, что направил ее туда. Ваша дочь сейчас в детском доме. Можем узнать, в каком. – Женщина закивала, поспешно сказала «да-да, Михал-Стьпанч, пожалст», и он набрал номер, потом еще номер. – В Ужове ваша дочь. Спит. Там все уже спят. Во-вторых. Если вы не читаете и не смотрите новостей. Произошел сильный взрыв, у нас, в Ленобласти. Такой, как в Москве, Волгодонске, Буйнакске. Более мегатонны тротилового эквивалента. Более миллиона. Тонн. Несколько сот погибших. Еще больше пострадавших. Ищем любую ниточку к террористам. Вы были очевидцем происшествий, связанных с объектами высоких технологий. Гибель священника – одно из них. Другое – похищение человека с помощью сверхлегкого самолета. Расскажите, пожалуйста, все подробности, какие знаете.