За пригоршню чар

Кассирша покраснела до ушей. Неверными руками она бесплодно пыталась «прозвонить» наклейку Дженксова цветка, наконец сдалась и засунула его в пластиковый пакет.

— Шестьдесят три двадцать семь, — выдавила она, боясь поднять на Дженкса глаза.

Самодовольно ухмыляясь, Дженкс достал бумажник, купленный минут пятнадцать назад, добыл оттуда кредитку «Вампирских чар» и аккуратно провел ее через машинку, откровенно наслаждаясь, что все делает как надо. Корпоративные кредитки Айви оформила бог знает когда, и, разумеется, Дженксова подпись была зарегистрирована тоже. Сейчас он впервые в жизни имел возможность воспользоваться карточкой, но делал все с очень уверенным видом.

При виде названия нашей фирмы, появившегося на экране, кассирша так разинула рот, что у нее двойной подбородок образовался.

Дженкс торжественно расписался на планшете и улыбнулся кассирше, протянувшей чек и полоску купонов.

— Пока, рыбка, — сказал он и собрал пакеты, хрустя пластиком. Я оглянулась, когда открылись стеклянные двери и ночной холодный ветер бросил мне волосы в лицо. Кассирша уже шепталась с менеджером, а заметив, что я на нее гляжу, прикрыла рот рукой.

— Да, Дженкс, — сказала я, забирая у него один из пакетов, чтобы посмотреть на чек. Шестьдесят баксов с лишним за два небольших пакета?! — Может, нам стоило выпендриться по-настоящему? Микрофон ее облизать, к примеру.

А зачем ему щеток столько?

Тебе это понравилось, ведьма, не ври. — Он выхватил купоны у меня из рук, пока я не успела их выбросить. — Я их возьму, — сказал он, засовывая бумажки в карман. — Может, пригодятся.

Да ими никто не пользуется. — Я отыскала в сумке ключи, машина мигнула фарами и щелкнула замками. Перевесив пакеты на локоть, Дженкс открыл мне дверь, и только потом перешел на свою сторону и сложил пакеты рядом с красиво упакованными штанами, рубашками, шелковыми трусами, носками и шелковым халатом, который я ни за что не купила бы, если б не мысль, что смогу забрать его себе, когда Дженкс станет маленьким. На дешевые вещи он даже не смотрел, а жаль: я бы поиздевалась над его утверждением, что ткань из продуктов нефтепереработки его выводит из строя. Впрочем, я сама была тому свидетелем.

Он открыл свою дверь и уселся, застегнув ремень с почти религиозным рвением.

— Готов? — спросила я, чувствуя, как разрядка от магазинов переходит в азарт предстоящего дела. Незаконного дела. Да, мы спасаем Дженксова сына, а не грабим магазинчик, но нас все равно возьмут за задницы, если попадемся.

Дженкс вертел головой вверх-вниз, расстегивая и застегивая сумочку на поясе, в которую он сложил свои немногочисленные инструменты. Глубоко вдохнув для успокоения нервов, я тронула машину вперед — мимо магазинов и театра. Мост был забит машинами, как оно бывает почти всегда, если верить мрачному продавцу из обувного магазина. Там оставили для проезда всего одну полосу в каждую сторону, днями и ночами телепаясь с ежегодным ремонтом — собирались его закончить до Дня Памяти. По счастью, нам не надо было переезжать на ту сторону по громадному подвесному мосту, только объехать это столпотворение.

Вентилятор дул холодом, хоть я и включила печку, и я благодарила звезды, что Дженкс большой. Не факт, что он сегодня выжил бы, если б был четырех дюймов ростом. Очень надеюсь, что Джакс нашел себе теплое убежище. На выставке живых бабочек еды ему хватит, но кто будет прогревать там воздух до комфортных двадцати четырех градусов, когда они и при десяти выживут?

Театр находился в лабиринте новых магазинчиков, рассчитанных на пеших туристов — что-то вроде мини-пассажей, воткнутых среди старых домов в центре города, — но для кинотеатра выделили участок попросторней, и я сумела запарковаться между белым грузовичком и побитой «тойотой» с наклейкой на бампере: «Рванем в верхний город?»

Двигатель умолк, и в наступившей тишине я глянула на Дженкса. На пустыре неподалеку вяло пели сверчки. Дженкс нервничал, пальцы теребили молнию на сумке.

— Справишься? — спросила я, вдруг поняв, что он впервые в жизни не сможет упорхнуть, если станет горячо.

Он кивнул, глубокая сосредоточенность странно выглядела на таком юном лице. Порывшись в сумке, он вытащил бутылочку с кленовым сиропом, глянул на меня зелеными глазами, в тусклом свете они казались черными.

— Да, слушай, когда выйдем, можешь притвориться, что шнурки завязываешь или еще что? Надо позаботиться о камерах с черного хода, отвлеки внимание на себя.

Я посмотрела на бутылочку у него в руках, на тревогу на лице — как-то мне трудно было сообразить, какое отношение сироп имеет к камерам, но да Боге ним.

— О'кей.

Успокоившись, он вышел, я выбралась следом, оперлась на машину и изобразила, что вытряхиваю из туфли несуществующий камешек. Вполглаза я смотрела на Дженкса, и все поняла, когда он переливчато свистнул и поспешно схватился за красную кепку — к нему в промозглой темноте спикировал разъяренный пикси.

Беседу я не слышала, но Дженкс вернулся довольный и без сиропа.

— Ну что? — спросила я, поравнявшись с ним.