За пророка и царя. Ислам и империя в России и Центральной Азии

В Бугульминском уезде Самарской губернии в июне 1865 г. во время пятничной молитвы в мечети вспыхнул конфликт между двумя муллами за раздел метрической книги и других обязанностей. В то время как один имам читал проповедь с кафедры, другой ворвался в мечеть, выкрикивая протесты и отрицая право соперника на исполнение этой обязанности. Аналогично в январе 1848 г. указной мулла из одной деревни в Мамадышском уезде Казанской губернии пожаловался на некоего мусульманина из Вятской губернии, недавно поселившегося в той деревне. Уже не первый раз этот мулла писал в ОМДС о новом поселенце Мухамете Рахимове, который начал обучать детей его прихожан и руководить ими на ежедневных молитвах, за что получал пожертвования. Уездный полицейский офицер передал Рахимову приказ ОМДС прекратить эту деятельность, но тот продолжал руководить молитвами. Конфликт между официальным муллой и Рахимовым обострился, когда оба попытались читать молитвы на одних и тех же похоронах. Согласно доносу, Рахимов спровоцировал «недостойную ссору» с официальным муллой и оскорбил его. В конце концов муфтий Сулейманов приказал уездному земскому суду исполнить первоначальное распоряжение ОМДС против Рахимова[181]. Таким образом, царская полиция вмешалась, чтобы положить конец раздору клириков.

Другой конфликт в одном селе Свияжского уезда Казанской губернии демонстрирует, каким образом конкуренция между служителями религии усиливала поколенческие и внутрисемейные раздоры. В то же время он показывает, каким образом разрешение этих конфликтов вовлекало других деятелей сообщества и, в более общем плане, возбуждало споры о сущности религиозного авторитета. В 1863 г. мулла Назмутдин Рахманкулов подал в ОМДС жалобу на второго имама в селе – своего сына Камалетдина Назмутдинова. Когда уездный земский суд по приказу Уфы начал расследование, Назмутдинов отрицал отцовские обвинения и объяснял, что их спор начался из‐за ведения приходской метрической книги. Рахманкулов отказался снять обвинения против сына и указал, что этот имам нарушил приказ ОМДС о том, чтобы все служители мечети присутствовали при браках и разводах. В конце концов отец привлек внимание ОМДС к «самонадеянной нравственности» своего сына и добавил, что Назмутдинов больше занимался продажей скота в другие деревни, чем своими официальными обязанностями[182].

Несколько месяцев спустя, в мае 1864 г., ОМДС приказало сыну оставить должность. Оно ставило в вину Назмутдинову частые отлучки и его неповиновение отцу «несмотря на то, что он на основании шариата обязан уважать своих родителей и отзываться о них с подчинением». Но это постановление не положило конец конфликту, потому что жители села, в том числе многие из тех, кто считался старшинами и набожными, в конце концов вмешались и выступили против этого решения. В марте 1869 г. некоторые из них подали в ОМДС прошение о том, чтобы Назмутдинова снова назначили имамом. Просители ставили в вину его отцу ложное обвинение против сына. Они также настаивали, что поведение сына всегда было «отличным», что он «в обращении со всеми ласков и благосклонен характер имеет самый кроткий и тихий, набожен и благочестив, духовные требы всегда отправляет исправно». Назмутдинов, говорили крестьяне, «для всех нас служит пример чистой и безмятежной жизни»[183]. Община (или, возможно, ее наиболее влиятельные и ясно выражавшиеся члены) перетолковала этот внутрисемейный конфликт взглядов на отношения между моральным поведением и религиозным авторитетом.

Этот случай также показывает, что хотя духовные должности во многих местах стали наследственными, в результате чего одна семья десятилетиями удерживала руководящие позиции, общины мечетей иногда предпочитали младших наследников этих династий. В Казани имел место интересный инцидент, когда прихожане мечети Барудийә сместили своего имама по имени Шәмсетдин ибн Бәшир ибн Морад әл-Казаный Хажи. Община выступила против него в 1835 г., вскоре после того как он вступил в эту должность, хотя ранее его репутация была безупречной, благодаря чему он занимал одну из трех судейских должностей в ОМДС. Вместо этого имама община выбрала его сына Сәгдетдина[184].