За речкой шла война…

– Собаке собачья смерть! – подытожил было «каторжник». – Руки связаны, вода холодная… Буль-буль… А ну-ка, заткнулись все. Вслушайтесь! Вглядывайтесь!

Банда на противоположном берегу замолкла, напряжённо слушая наступившую тишину и всматриваясь в плавно текущую воду.

Шмер затаился и чуть дышал, что давалось ему с неимоверным трудом.

– Утонул! – щёлкнул пальцами «кровожадный». – Чисто конкретно!

– Пошли, водку допьем, – предложил «каторжник», – а то холодно. Потом пройдём по обеим сторонам канала. Может, эту падаль куда вынесет. Разыщем – прикопаем в землю. Нет тела – нет дела!

– А не найдём? – усомнился «великодушный».

– Ну, всплывёт далеко отсюда. Утопленник и есть утопленник. Мёртвые молчат…

Шмер дождался, пока сволочи вернулись к костру, огляделся. Заметил торчащий из песка металлический лист, что-то вроде крыла от грузовика. Несколько минут трения веревок о зазубренный край – и руки свободны. Шмер забросил верёвки в воду и поплыл следом за ними, вниз по течению. Через час, когда силы совсем иссякли, он выбрался на песчаную отмель и потерял сознание.

Разбудило солнце. Яркий, ослепительный свет.

Шмер, морщась, обмыл раны мутной водой – сейчас не до стерильности. Рубаха перепачкана кровью, один рукав отодран. Но футболка цела. Оборвав непослушными пальцами пуговицы, Шмер стянул форменную рубашку. Брюки треснули по внутреннему шву в нескольких местах. Что ж, и штаны долой.

Теперь надо соображать, как уклониться от возможной встречи с «криминальным квартетом».

Где-то рядом вроде должна быть бахча старого туркмена Саида, между прочим, хорошего знакомца. Шмер несколько раз выделял Саиду солдатиков в помощь по уборке урожая, обменивал бушлаты, сапоги и рубашки на арбузы. Точно! У этого Саида можно укрыться на пару дней. Завтра суббота, потом воскресенье. Шмер переждёт-подумаёт, а в ночь на понедельник туркмен на мотороллере подбросит к гарнизону.

– Саид!..

– Вай! Мища! Ты явился с того света? Что случилось? Попал под поезд? Шайтан по полю тебя гонял?

– Нет, налетел на несколько пар крепких кулаков. Еле живой убежал. Можно, я у тебя поживу день-другой?

– Конышно! О чем разговор, хоть неделю. Жаль, арбузов еще нет спелых. Маленькие. Но дыни уже хорошие, покушай.

Дыни-то хорошие. Но жевать (даже дыню) ноющими челюстями и разбитым ртом было нестерпимо больно. Шмер в основном пил чай и бульон шурпы. И спать-спать-спать…

Отоспавшись, начал размышлять: кому так сильно помешал?

Версия первая. Глупая. Кто-то из уволившихся солдат решил отомстить за прошлые обиды в учебке. Ерунда. Рукоприкладством он никогда не злоупотреблял, обидеть до такой степени никого не мог. Вероятность мести по этой причине – минимальна.

Версия вторая. Ограбление. Однако денег у Шмера никогда особо не водилось. Да и карманы даже не обшарили. Ерунда. Это не ограбление.

Версия третья. Фантастичная. Кто-то хотел его убить из расовой неприязни, просто как первого попавшегося русского офицера. Нет, бред. Фантазия воспаленного ума.

Версия четвертая. Месть за давешнюю драку в вертепе или в пивнушке перед Новым годом. Возможно, в принципе. Но вряд ли. В драке Шмер не участвовал, а только наблюдал. За что его-то убивать? Тогда уж Ромашкина. Или Лебедя.

Версия пятая. С кем-то спутали, просто ошиблись. Во! Это очень даже может быть. Спутали с проклятым идиотом Ромашкиным! Замполит хренов, галантный рыцарь! Близко к теме, но что-то подсказывает, дело не в Никите. Очень конкретно сволочи занимались Шмером… И потом, разговор у сволочей шёл про человека. То бишь заказчика.

Стоп-стоп! А если… А вдруг… А если всё-таки… Если всё-таки вдруг… Давыденко!!! Мог? Мог! Догадался, кто ночью убёг. Или из жены признание вышиб.

Ай, не по-мужски! Ай, нехорошо! Должен бы сам Мишке морду набить, по-нормальному выяснить отношения. Но нанимать каких-то уродов с криминальным прошлым? В голове не укладывается.

Итак, версия шестая и основная!

Мог организовать эту жуть Мирон?

Теоретически мог.

Мог нанять уродов?

Мог!

Гм! А если всё же Мишу Шмера чуть не убили за посещение вертепа и последующий дебош? За то, что он там побывал и теперь знает про его существование как таковое? Да, но тогда Ромашкину должно достаться не меньше! Голова идет кругом от роя версий. Надо тогда друга спасать, что ли?

Поздним воскресным вечером старый туркмен Саид на мотороллере подвез Шмера к дальнему забору.

Шмер прошмыгнул в дыру между прутьями (хорошо знать тайные лазейки) и осторожно направился к мансарде Ромашкина. В общагу идти нельзя: слишком много глаз и ушей.

А жив ли Ромашкин?

Никита оказался жив и даже в очень хорошем настроении. Он слушал магнитофон и допивал вторую бутылку «Токая». Третья охлаждалась в холодильнике. Дверь на веранду открыта настежь, пять лампочек ярко освещали дворик, туалет, террасу.

– Никита! Быстро погаси свет! – прошипел Шмер из кустов, когда одна из песен закончилась и музыка на секунду стихла. – Выключи свет, глухая скотина!

Ромашкин вскочил, щёлкнул выключателем. Двор погрузился во мрак.

Шмер проскользнул на веранду, схватил пустой стакан, наполнил до краев:

– Ох! Кислятина! Как ты её пьешь? Водка есть?