За решеткой

Я остановился у камеры Бишопа, попросив Деррика сбегать вперед и открыть камеру внизу для заключенного, который возвращался с досуга. Бишоп лежал на кровати, заложив руки за голову и глядя в потолок.

— Еще не умер со скуки?

Он не пошевелился. Его взгляд оставался зафиксированным на месте.

— Тебе стоит как-нибудь попробовать. Через несколько дней ты убежден, что сходишь с ума. Начинаешь слышать всякое в голове. Поэтому я читаю. Это удерживает от наступления безумия.

— Прости. Это была плохая шутка.

Он наклонил подбородок вперед и покосился на меня в окошке.

— Ты на этой неделе работаешь здесь?

— Да. И в напарниках у меня сам Тигра. Должно быть весело, весело, весело, весело, весело! — последние слова я пропел так же, как мультяшный тигр всегда распевал свою песенку в «Винни Пухе».

Бишоп усмехнулся, но не встал, и его внимание вернулось к потолку.

— Адвокат еще не приезжала на встречу с тобой? — спросил я, понимая, что он не в настроении для развлечений.

— Неа. Мне сказали про нее. Запросили разрешение добавить ее в мой список для посещений, но сообщили, что она сможет навестить меня не раньше этой недели из-за моих ограничений.

Я не подумал об этом.

— У меня хорошее предчувствие на ее счет.

Он не ответил.

Деррик крикнул с нижнего уровня, зовя меня по имени.

— Мне надо бежать. Я буду заглядывать время от времени.

— Конечно, босс.

Я поколебался, прежде чем отойти от двери. Все его поведение изменилось. Он демонстрировал мало энергии или мотивации, и я был разочарован, что перспектива нового адвоката его не радует. Правда в том, что я не знал, каково это — три недели подряд таращиться в потолок, не имея никаких развлечений.

***

Раздача еды может пройти хорошо или же создать проблемы, если какой-то заключенный решит, что он сегодня в дерзком или мятежном настроении. Обычно неприятности бывали в отсеке Е или с ребятами в карцере, которым нравилось чинить проблемы, но всегда находилась паршивая овца, удивлявшая нас тогда, когда мы ожидали меньше всего.

Леон решительно настроился стать такой паршивой овцой. До меня доходило предостаточно слухов об этом парне, и все они не были приятными.

Деррик взял с тележки поднос с ужином для Леона и ждал, пока я открою люк. Прежде чем я отпер замок, Леон бросился вперед и впечатался всем телом в дверь, выглядывая через окошко как хищник, почуявший добычу.

Я не отступил назад и не доставил ему удовольствие знать, что он застал меня врасплох, хоть мое сердце и екнуло от внезапной атаки.

— Отвали нахер, Леон. Есть-то хочешь?

— Я сожру мясо прямо с твоих бл*дских костей, здоровяк. Валяй. Открывай люк, — он облизнул губы, его дикие и бешеные глаза сверкали в тусклом освещении камеры.

Я отказывался вестись на его насмешки.

— Отойди назад, иначе люк не откроется, и ты останешься голодным.

Он сделал прямо противоположное. Он прижался лицом к стеклу, стал лизать его, выпучил глаза на своем осунувшемся лице и уставился на меня с выражением чистого безумия.

— Видимо, он не голоден, — прокомментировал Деррик.

Леон снова бросился всем телом на дверь, не сводя с меня глаз.

— Я знаю про тебя, босссссс. Я слышу всякое, — он обеими руками схватился за голову и заорал: — Словно бл*дские личинки кишат в моем мозгу. Отвратительные. Ужасные. Гадские твари.

Я усилием воли подавил реакцию бурлящего страха от того, что Леон знал обо мне больше, чем хотелось бы.

— Он чокнутый. Что нам делать? — спросил Деррик.

Леон снова и снова колотил по укрепленному стеклу.

— Босс. Босс. Босссс. Нет! Нет! У тебя будут проблемы. Это. Ни. К чему. Не. Приведет! — последнее Леон проорал во всю глотку.

Затем он замер. Его глаза широко раскрылись, затерявшись в состоянии мании, но не отрывались от меня. Он понизил голос, зашептав:

— Но ты хочешь этого, не так ли? Не так ли, босс, босс, босс, босс. Ты открыл его. Ты открыл его. Открыл его. Открыл его. Открыл и потрогал! Я знаю, — он снова и снова хлопал себя по ушам, крича: — Я это слышал! Я это слышал!

Леон продолжал орать обрывистые, непостижимые слова, которые стопроцентно имели смысл для меня, но не для Деррика. Но его знание, каким бы истеричным и обличающим оно ни было, ничего не значило, когда произносилось загадочным шифром. Двойственность заставляла его выглядеть безумным.

Я хлопнул рукой по двери, заорав так же громко, чтобы перебить его безумные тирады.

— Заткнись, бл*ть, и отойди от двери, если хочешь есть. Это последнее предупреждение.

Леон закрыл рот. Его дерганый взгляд метался по моему лицу. С другими заключенными я бы посчитал это за признак употребления наркотиков, но к Леону это не применялось. Этому парню нужна была психбольница, а не тюремная камера. Я не доктор, но если бы меня спросили, я бы сказал, что этот парень официально безумен.

То сжимая, то раскрывая ладони, Леон попятился назад, и тик на шее заставлял его периодически дергать головой в сторону. Когда он отошел на безопасное расстояние, я понизил голос до нормального уровня и заговорил.

— А теперь я открою люк и передам тебе поднос. Если будет хоть одна проблема. Хоть одна. Я не буду колебаться и вызову КНЭР. Ты меня понял?