За решеткой

Через десять минут я остановился перед маленьким одноэтажным домом из светлого кирпича, с прилегающим гаражом с одной стороны и заросшим садом, который, похоже, какое-то время назад забросили. Тут была тропка, ведущая от тротуара к входной двери, и еще одна дорожка, ведущая на задний двор, огражденных почти двухметровым забором. На территории виднелось несколько редких деревьев, но они были недостаточно большими, чтобы предоставлять уединение или тень.

На подъездной дорожке стояла белая Тойота Такома. У нее отсутствовал задний откидной борт, на дверце с пассажирской стороны виднелась незавидная огромная вмятина. Возле нее стоял тот же бордовый Понтиак Гранд При, который я видел у тюрьмы Полански, когда разговаривал с Джаленом на парковке.

Я выбрался из джипа и осмотрел окрестности. Вот где вырос Бишоп? Дома стояли далеко друг от друга, ландшафт был скудным и заброшенным. Тут было мало новых домов. Все построены в 1950-1960-х, если предположить по виду, и пребывали в различной степени разрухи. Квартал был слегка потрепанным и грубоватым с виду по сравнению с районами, через которые я проезжал по дороге сюда, но это не походило на те места, которые я видел в Мичигане, когда был подростком. В каждом городе имелся район, где собирались люди с невысоким доходом — я знал это, потому что сам вырос в таком. Эти люди довольствовались имеющим и извлекали из этого максимум. Я подозревал, что это именно такой квартал.

Осмотрев дом Джалена, я выдохнул и вдохнул вновь, молясь, чтобы это не привело к катастрофе.

У входной двери я постучал сжатым кулаком, убеждаясь, что стук будет услышан, поскольку звонка не было.

Когда дверь распахнулась, я увидел незнакомого мужчину. Он был моложе Джалена, но близок к тридцати годам, если судить по внешности. У него была теплая улыбка, светло-коричневая кожа и пронизывающие зеленые глаза. Его черные волосы были уложены гелем, и он носил облегающие джинсы и красную футболку. Он был худым, но высоким. Его лицо выражало вопрос, пока он оглядывал меня.

— Здрасьте. Могу я чем-то помочь?

— Возможно. Я ищу Джалена Ндиайе. Он здесь живет?

— Да. Подождите, — он придержал дверь босой ногой и крикнул в дом. — Джей-бэй, к тебе пришли.

— Кто там?

— Не знаю. Тащи сюда свою жопку.

Мужчина повернулся обратно и осмотрел меня, после чего заметил мой джип на обочине.

— А имя у тебя есть?

— Энсон, — поскольку это казалось правильным, я протянул руку для рукопожатия.

— Дрейк. Приятно познакомиться. Откуда ты знаешь Джея?

— Не знаю. Хорошо, во всяком случае. Мы встречались один раз. Я надзиратель в тюрьме Полански.

— О. Точно. Он рассказывал мне про тебя, — что-то в его глазах изменилось. Появилось обдумывание, и то, как он окинул меня взглядом во второй раз, наводило на мысль, что Джален сам догадался, насколько мы с Бишопом близки, и рассказал все этому мужчине.

Насколько я понимал, никто не знал, что Бишоп — гей. Даже его семья. По его словам у меня сложилось впечатление, что даже Аянна не догадывалась об его ориентации. Он был молод, когда его арестовали — наверное, в том возрасте он и сам сомневался.

Джален вышел из другой комнаты и замер.

— Что ты здесь делаешь?

— Я надеялся, что мы сможем поговорить.

— О чем?

— О твоем брате.

— Сдается мне, мы уже исчерпали этот разговор.

— Ситуация изменилась. У тебя есть несколько минут?

— Конечно, есть, — Дрейк махнул мне заходить внутрь, но я не принял приглашение, поскольку Джален скрестил руки на груди и выглядел готовым вышвырнуть меня. Дрейк заметил его неохоту и закатил глаза — этот жест привлек мое внимание, ибо он сделал это так драматично, что это спровоцировало мой гей-радар. Не то чтобы натуралы не закатывали глаза от нетерпения, просто он сделал это так выразительно и при этом выставил одно бедро вбок, положив руки на бедра.

Джален это тоже заметил, и его челюсти сжались.

— Можешь дать нам минутку? — попросил он Дрейка.

— Конечно, — он скользнул мимо Джалена, скрывшись в доме, но потом крикнул. — Рис когда убирать?

— Да хоть сейчас, — Джален не встречался со мной взглядом. Прошло мгновение. Еще одно. — Он друг. Он помогает мне разобрать вещи бабули, — оправдывающиеся интонации в его голосе были слишком знакомыми.

— Я не спрашивал.

— Ну и пофиг. Чего тебе надо?

— Пригласишь меня, или будем разговаривать в прихожей?

— Мне и тут нормально.

— Ладно, — я и не ожидал легкого разговора. Я сунул руки в карманы. — Слушай, я соболезную твоей утрате.

— Спасибо.

— Твой брат не лучшим образом отреагировал на новости.

Бесстрастные глаза ждали, когда я продолжу, но мне казалось, что это притворство. Джален внутри страдал, но не хотел, чтобы я знал.

— У него был тяжелый период, — сказал я.

— Мило. Он не жил с ней и не заботился о ней последние двадцать лет, так что уж извини, что я не очень сочувствую тяжелому периоду моего брата.

— Она была для него такой же матерью, как и для тебя. Его сердце тоже разбито. В отличие от тебя, у него нет внешних развлечений. Она была всем.

— И что? Ты приехал сюда сказать мне, чтобы я навестил моего брата? Я думал, мы это обсуждали.

— Я не за этим здесь.