За руку с учителем

ключ к долгу — у Ушинского,

ключ к любви — у Песталоцци,

ключ к преданности — у Корчака,

ключ к сердцу — у Сухомлинского.

И на следующие Чтения вернитесь с тем, в кого влюбились» (Ш.А.Амонашвили).

И вот, читая это последнее предложение, вдруг осознаю: мне не предлагают формально прочесть 5 книг только ради галочки о готовности к Чтениям — задание более глубокое. Думай, Ирена! Возможно ли влюбиться и остаться прежней — не просветлеть сердцем, не витать в облаках от счастья?! Значит, каждый год, снова и снова, тебя ждут качественно изменившейся, а не со списком о количестве тобою прочтенных книг. К тому же, «с тем, в кого влюбились» — разве обязывает влюбляться сразу в нескольких или во многих…

Как рукой сняло угрызения совести!

А беспокоила-то, оказывается, совсем не совесть, а самость — мучил самолюбие задевающий страх «не выполнить задание»: как же так, не способна пяти книг за год прочесть? Значит, страх этот порожден самолюбием, невнимательностью и отчасти, поверхностной сентиментальностью. Любовалась: «Ах, как красиво сказал Шалва Александрович!», а слушать и слышать дальше, и вникать — как будто уже и не надо… А Водитель-то призывает, готовясь к каждым Чтениям, проверять себя, снова и снова задавая себе вопрос: меняюсь ли, меняюсь ли к лучшему, светлеет ли сердце?

Другой пример. В классе я чувствую себя уверено и смело, и все там получается. Но страх перед незнакомой большой аудиторией тяжелой печатью меня давит с 1979 года — после моего полного фиаско при выступлении на конференции физиков Литвы. Этот страх 30-летней давности (а может даже из прошлых жизней) уходит, увы, слишком медленно. Глубоко укоренился, все проявляется и проявляется. Но веру и надежду не теряю — справлюсь. Главное, уже честно себе признаюсь, что такой изъян имеется.

Еще пример. Со времен педагогики сотрудничества (80-е годы прошлого века), когда мы наблюдали по телевидению уроки Ш.Амонашвили, В.Шаталова и других педагогов-новаторов, понятие мастер-класс для меня означало наивысочайший педагогический полет…

Но к Седьмым Чтениям я не подготовила мастер-класс, хотя дала обещание. Испугалась, не соображая, как все это можно сделать практически.

Непонятное — оно как враг: устрашает и отнимает веру в свои силы.

По возвращению из Седьмых Чтений взяла себя в руки. Разбираясь, поняла: не готовиться к мастер-классам чревато отступлением от принципов Гуманной педагогики. А главное: как это не похоже на преданность! Осознавать такое для меня было просто немыслимо.

Стала упорно работать — и решения нашлись! А результат был таким: за один только 2008 год пришлось подготовить два, разных по содержанию, мастер-класса и за год провести целых четыре.

Очная ставка с самим собой не всегда лицеприятна. Но чтобы излечиться, диагноз себе нужно ставить честно. Разные бывают страхи: страх не так выглядеть, страх не выполнить обещание, страх высоты, воды, закрытых помещений, страх не оправдать доверие, страх не успеть, страх не решить задание, страх не понять и т. д.

А сколько творческой энергии и сколько времени съедают подобные, даже малые, страхи. Сделала для себя еще один вывод:

Преодолеваю страхи — приобретаю больше веры в себя.

Можно ли такой вывод назвать закономерностью самовоспитания? Увеличивается ли творческий потенциал, когда растет вера в свои силы?

Поиск себя

Мне нравиться рыться и утопать в книгах, мне нравится учиться. Увы, золотой медалью кончая школу, я еще никак не могла понять, кем хочу быть — мне еле-еле стукнуло 16 лет (в школу пошла с пяти лет). Но врезалось в память, как говорила подругам: «Не знаю, кем хочу быть, но точно знаю — только не учителем!»

A жизнь распоряжалась иначе — распоряжалась очень странно.

Во-первых, учителем быть изначально не собиралась.

Во-вторых, для изучения мною физики никаких показателей также не было: последняя тройка, от которой в табеле я избавилась, была… по физике. Алгебра мне совсем не нравилась, а с геометрией подружилась только когда стали изучать стереометрию — геометрию пространства.

И хотя в вузе очень сознательно избегала педагогического профиля, именно в школе на всю жизнь и застряла.

После вуза работа в школе мне казалась скучным и узким ремеслом — то самое и то самое каждый день… И ушла на завод счастья искать — работу по специальности.

Только готовясь к Восьмым Чтениям вдруг осознала: оказывается, уже в детстве и юности, ничего еще не соображая о цели жизни и сознательно избегая учительства, именно эту единственную из всех профессий я несознательно возвела в особый ранг!