За Русское Дело на сербских фронтах

Что-то очень похожее случилось шесть лет назад, 12 апреля 1993 года, сразу после боя у высоты Заглавок, что прикрывала подступы к сербскому городу Вышеграду. Уже перед посадкой в грузовик, что должен был доставить нас в казарму, подошёл ко мне однополчанин и земляк (как и я, уроженец Тульской земли) Максим М. Какое-то время молча курил, потом спросил:

– А ты знаешь, кто нам сегодня помог?

При слове «нам» он сделал движение головой, будто очертил круг, в который вошли я, он и Андрей Х., также земляк-туляк, занимавший в бою позицию чуть левее меня.

Немного выждав, будто проговаривая про себя всё, что нужно сказать вслух, Максим пояснил:

– Нас Матронушка сберегла… Как земляков… Как тех, кто за правое дело, за Веру Православную…

Тогда я откровенно опешил от услышанного. Про Матронушку я, конечно, слышал. Знал, что она – русская святая, блаженная старица, уроженка родной для меня Тульской земли. Знал, что слепая от рождения, она обладала даром прозорливости, уникальным духовным зрением, видела через годы и километры, помогала даже после смерти своей многим людям в разрешении больших и малых бед.

Тогда, после слов Максима, мне стало стыдно, что я так мало знаю о великой подвижнице, что на её могилке был всего раз и не в качестве паломника, а скорее как праздный ротозей. Тогда я пообещал сам себе, что по возвращении обязательно займусь православным самообразованием, узнаю как можно больше о знаменитой блаженной старице.

Грешен, закрутили тогда мирская суета, как-то забылись те обещания. Теперь Матронушка сама о себе напомнила. Да что там напомнила! Помогла в, казалось бы, безнадёжной ситуации. Помогла и мне, и моему незадачливому напарнику в этой непростой командировке. Вернусь, обязательно доберусь до могилы её, низко поклонюсь. И за 12 апреля 1993 года, и за вчерашнее, не менее чудесное и счастливое, избавление от большой беды. Передам привет от Православной, в скорбях и печалях изнемогающей, Сербии.

* * *

Менее суток прошло с момента нашего освобождения. По сути, считанные часы, а сколько событий, новостей, эмоций и перемен!

Удивительно, но восстановить в памяти правильную хронологию всего прошедшего очень непросто. Почти совсем, как шесть лет назад после боя на высоте Заглавок, когда, по сути, вдесятером пришлось в течение шести часов отбивать атаки нескольких сотен мусульман, наступавших при поддержке гаубиц и миномётов. Верно, параллель неуместна. Ситуация, несущая смертельную опасность, и ситуация, несущая проблемы, пусть очень серьёзные, – это не просто две очень разные ситуации, это – два разных измерения, два космоса. Тем не менее чувствую внутри гулкую пустоту. Очень похожую пустоту я испытывал 12 апреля 1993 года уже после боя, уже после того, как полчаса тащил по заснеженному склону на плащ-палатке Костю Богословского, погибшего на моих глазах, уже после того, как на грузовике с простреленными скатами мы чудом добрались до казармы.

Наверное, вполне естественно, что, выйдя из белградского «околотка», мы, не сговариваясь, прошли очень быстрым шагом в совершенно произвольно выбранном направлении. Потом присели на подножие какого-то памятника. Совсем не было желания уточнять, кто возвышается над нами зелёной бронзовой статью. Хотелось просто перевести дух и ещё раз убедиться, что мы на воле. Заодно проверить, на месте ли заветные три ломкие бумажки с портретами сытого американского президента в парике.

Артём со вкусом закурил, я с не меньшим вкусом просто вдыхал воздух. Был бы поэтом, обязательно отметил, чем пахла весной 1999 года в центре Белграда едва не потерянная свобода. Впрочем, не до поэзии тогда было. Единственным и самым важным вопросом был тогда вопрос: как скорее поменять по «чёрному курсу» заветные триста долларов и купить вожделенные билеты на поезд до Москвы.

Кажется, никаких прочих человеческих желаний для нас тогда не существовало. Даже вечно насущное, неотделимое от самой сути людской натуры чувство голода и то куда-то делось. Верно, урчали и возились в желудках неведомые звери, но всё это как-то промежду прочим, совсем без надрыва и пафоса. Время от времени мы отламывали кусочки того самого «не совсем чёрного, но уж точно не белого» хлеба, жевали его, запивая из пластиковой бутылки водой, набранной из-под крана в общественном белградском туалете. При этом были абсолютно уверены, что с питанием у нас полный порядок. Подозреваю, что другая пища в тот момент у нас могла просто не усвоиться.

На фоне всего случившегося, с учётом нагрянувшей реальной перспективы возвращения домой, сам факт очередного ночлега на лавочке в белградском сквере казался уже сущим пустяком. Легли головой к голове, примостив под эти головы наши сумки. Заснули быстро, спали без снов.

* * *