За семью замками. Снаружи (СИ)

Костя зажмурился, вжимая пальцы в глаза. В голове выстроился частокол из матерных слов. И абсолютное понимание — тут без вариантов.

— Я предупрежу охрану. Ты врача вызвонил уже?

— Вызвонил.

— Хорошо. Я встречаю.

Костя скинул, встал с кровати, пошел в сторону гардеробной…

— Кость, что случилось? — Агата подтянула подушку, села, провожая его взглядом.

Наверное, ей сходу надо было что-то ответить. Улыбнуться там. Пошутить. Успокоить. Намекнуть, что гонять в туалет трижды за ночь — не исключительно её беременное право.

Но Косте нужно было время. Он скрылся за дверью, надел джинсы и футболку, уперся основаниями ладоней в одну из полок, наклоняясь и выдыхая длинно в пол. Потому что…

Вот что за блять? Только этого им сейчас не хватало.

Лишь бы не навернулась… И лишь бы Гаврила уже не наворотил…

Немного продышавшись, Костя вернулся в спальню. Подошел к кровати, на которой Агата так и сидела — настороженно глядя на него, неосознанно водя по животу. То ли малого успокаивая, то ли себя.

Позволила Косте поцеловать себя в губы, ко лбу прижаться.

Ничего не говорила, пока Костя еще и так дышал, возвращая самообладание.

Потом оторвался, посмотрел в глаза, сказал:

— В спальне будь. Хорошо? Я спущусь на время. Ничего страшного. Просто не выходи. Спи. Договорились?

По ее взгляду понятно было, что нифига они не договорились. Что он хотел успокоить, а только больше напугал, кажется. Но главным сейчас было, чтобы не высовывалась. Скорее всего, там зрелище будет не для беременной девочки, пережившей в детстве то, что врагу не пожелаешь.

— Будь умницей, Замочек. Пожалуйста…

Костя сказал уже у двери, обернувшись. Агата кивнула, глядя вслед абсолютно трезво. Без намека на сон.

Спускаясь по лестнице, Костя набирал охрану. Когда к нему навстречу вышел удивленный Бой, бросил строгое: «место, Бой. Понял меня?».

И хоть тут, кажется, договориться получилось без лишних вопросов.

Дог затормозил на полпути, пошел назад. Костя же следил, как сначала разъезжаются ворота, а потом на территорию заезжает автомобиль.

С водительской стороны выходит Гаврила.

Сплевывает, огибает машину, открывает пассажирскую дверь.

Склоняется, говорит что-то, выставляет руки…

Поля на них опирается…

Уже хорошо.

Даже выходит сама… Пусть и держится за бок, но выходит…

Гаврила забрасывает на шею её руку, приобнимает… Но долго идти она не может. Где-то на третьем шаге запинается, кривится…

И Костя готов поклясться, что в этот момент Гаврила цедит что-то ругательное. Скорее всего, обещание убить, если ещё нет. А потом подхватывает на руки, чтобы дальше нести.

Костя идет к двери, осознавая, что в голове сейчас крутится абсолютно неуместная мысль: Полина Павловская по изначальному плану должна была попасть в его дом совсем не так.

* * *

— На диван давай…

Костя зажег свет, пропуская Гаврилу в дом. Тот кивнул, прошел вглубь, неся на руках натуральным образом избитую, то и дело кривившуюся Полину.

С кровоподтеками на красивом лице. С разбитыми алыми губами.

И даже ему — Косте — смотреть на это почему-то было неприятно, хотя он-то в жизни видел всякое.

О Гавриле и говорить было нечего. Потому что Гордеев только отгонял от себя мысли о том, что чувствовал бы, сделай кто-то такое с его любимым человеком, а Гаврила это переживал.

Опустил на диван так аккуратно, как только мог, но Полина все равно зашипела от боли. Старалась делать это будто бы в себя. Улавливала, что Гаврила цедит сквозь зубы, закусывала и без того пострадавшие губы, чтобы не злить больше, наверное…

Смелая дура. Ни дать, ни взять.

Костя подошел, опустился на корточки, глядя на неё снизу, пока Гаврила разглядывал лицо, фиксируя щеки руками. Полина старалась не смотреть на него, а он на неё — во все глаза…

Костя же в это время прошелся по одежде — взглядом и руками, чтобы понять, нет ли переломов, что по ранам.

— Ты его не грохнул хоть? — Гордеев спросил, вскидывая взгляд на Гаврилу, но тот даже не попытался оторваться.

Смотрел на свою Полю, находясь где-то на грани безумия из-за злости. Из-за рвущего на клочья адреналина…

Мотнул головой, прошелся пальцами по шее Полины, плечам…

Она снова скривилась, продолжая держаться за бок…

— У неё могут ребра быть сломаны…

Гаврила вытолкнул из себя, Костя снова посмотрел на друга сначала, потом на Полю.

— Он её ногами что ли? — и спросил, в принципе, зная ответ.

— Кость…

А потом резко голову повернул, понимая, что по лестнице спускается Агата.

Выругался уже сам, поднялся, пошел навстречу, пытаясь спиной закрыть то, что ей видеть не нужно.

Она спустилась, держась одной рукой за перила, ступая вроде бы аккуратно, но под ноги смотреть даже не пыталась — только завороженно на Гаврилу, на незнакомку на диване…

— Агата, блять, ну я же сказал…

Когда Костя прижал её к себе, зафиксировав за затылок, чтобы не рыпалась и лишнего не насмотрелась, а потом развернул, оставляя спиной к гостиной, Агата уже тряслась.

Наверное, успела всё «нужное» рассмотреть. И сопоставить, наверное, тоже успела.