За Северным ветром

– Ну что, начнём? – спросила Румяна царевну, подпрыгивая от нетерпения. Злата согласно кивнула, и три подружки поднялись на крыльцо ближайшего дома.

Девочки стали окликать хозяев. Дверь открыла служанка, которая, завидев колядующих, тут же позвала хозяев дома. Когда хозяева с детьми вышли на крыльцо, царевна обратилась к вышедшим с просьбой разрешить колядовать. Те радушно согласились. Злата и Румяна стали петь, а Снежана – играть им на жалейке.

Пришла Бога Мора пора,
Но мы не отворим врата!
Мы будем праздновать,
Мы будем петь до утра!
Нарядимся мы птицею,
Нарядимся лисицею,
И Дух Тёмный не узнает нас,
И Дух Тёмный не увидит нас!
Дай, Сварог, тому, кто в этом дому.
Всем людям добрым желаем:
Злата, серебра,
Пышных пирогов,
Мягоньких блинов!
Коли песни наши славны,
А наряды наши – забавны,
Коли мы по сердцу вам,
Господин, господа,
Господинова жена!
Двери отворите
И нас одарите!
Пирогом, калачом
Или чем-нибудь ещё!

Девочки закончили петь, и хозяева дома, радостно засмеявшись, положили в их мешок угощение.

Так, переходя от дома к дому, три подружки спускались вниз по Царской Дороге, полной радостного гуляющего люда. Несколько раз девочки останавливались смотреть, как ряженые артисты показывают фокусы с огнём. Факиры танцевали с золотым, горячим огнём, а не с волхвовским Огнём-Сварожичем. Девочки, поражённые зрелищем, радостно хлопали в ладоши и опускали в шапки, которые артисты положили на землю, угощение. Посмотрев на артистов и отдохнув от песен, девочки вновь шли колядовать.

Иногда вместо царевны пела Снежана, а Злата играла на дудочке. Бывало, жалейку брала и Румяна. Пару раз радушные хозяева приглашали подруг за стол. Девочки от предложений не отказывались, кушали досыта. Когда Злата, Снежана и Румяна дошли до городской стены, девичий мешок был полон угощения, а сами колядовщики были уставшими от еды и охрипшими от песен.

– Нам ещё это съесть надо, – смеясь, сказала Румяна, показывая на мешок сладостей.

Девочки расположились на скамейке во дворе, в который свернули, когда прошли всю Царскую Дорогу. Двор был образован фасадами четырёх трёхэтажных каменных домов. В центре двора был разбит маленький сад. Зелёными остались только невысокие, припорошённые снегом сосенки, подле которых девочки и расположились. Между соснами плясало пламя фонаря.

– Ну уж нет, – отрицательно покачала головой Злата, снимая маску. – Я больше есть не могу.

– Да ладно тебе, – засмеялась Снежана. – Я вот – могу. – Она открыла мешок, достала пряник и откусила его.

– Ты всегда можешь, – усмехнулась Румяна. – Вон, скоро сарафан твой треснет!

– На себя посмотри! – обиделась Снежана, но лакомство не положила.

– Я и смотрю на себя, – вздёрнула носик Румяна. – Я скоро невестой стану, вот за фигурой уже слежу!

– Ага, поэтому сегодня у купчихи Людмилы столько блинов съела! – покачала головой Снежана, продолжая есть пряник. – Как пойдёт по столице молва о том, сколько Румяна, дочка царского веденея, блинов ест, так сразу все женихи от тебя и разбегутся!

Румяна насупилась, упёрла в бока руки, хотела было возразить, но Злата её остановила.

– Тише, – одёрнула подруг царевна. – Тут кто-то есть.

Злата вглядывалась в сплетение ветвей деревьев, которые росли в дальнем углу двора, образованном стенами стоявших вплотную домов. Девочки перестали препираться и тоже стали смотреть в темноту. Злата на всякий случай вновь надела маску.

– Думаешь, за тобой пришли слуги отца? – встревоженно прошептала Снежана.

– Полоз упаси, – поёжилась Злата. Царевне страшно было представить, какое наказание ждёт её за то, что она нарушила Слово. Ведь Злата родителям Слово дала, что ночью останется дома. Если и ругал её отец, то только за то, что Злата своё Слово могла нарушить. Даже мама такой поступок считала тяжким грехом. Но Злата ничего не могла с собой поделать.

– Да нет там никого, – проговорила Румяна, изо всех сил вглядываясь в деревья.

– Я видела… – нерешительно прошептала Злата. – Что-то видела я.

– Что? – испуганно спросила Снежана, запихнув от страха весь пряник в рот.

– То, что кто-то сейчас объесться, – хихикнула Румяна, но царевна её одернула.

Злате казалось, будто в том углу сама темнота плотная. Будто в узорах ветвей, внутри, некая сила таится.

– Это тени от огненного фонаря, – попыталась успокоить её Румяна, но Злата видела не то. Её волхвовское чутьё подсказывало: сейчас за ними наблюдают.

– Девки, вы что, забыли? – Снежана округлила глаза. – Сегодня же Чернобога день! Умертвие там.

– Какое умертвие, – поморщилась Румяна. – Тоже мне скажешь. Тени от фонаря пляшут, а вы души Птицам отдать готовы.