За соболями

Интересно со стороны наблюдать, как два скупщика торгуются между собою. Мелкий скупщик, спрятав с десяток лучших соболей, показывает крупному скупщику пушнины, приехавшему из города, все остальные шкурки. Та и другая сторона жестоко торгуются. Наконец, сделка заключена, соболя приобретены, и деньги приняты. Тогда мелкий скупщик вынимает спрятанных соболей. Покупщик теперь поставлен в такое положение, что он должен приобрести и эту вторую партию, ибо без нее первая является обесцененною. Чтобы лучшие соболя не попали в руки конкурента, он должен их иметь, хотя бы и по дорогой цене. Само собой разумеется, что мелкий скупщик пользуется безвыходным положением горожанина и запрашивает втридорога. При такой системе он иногда выигрывает 50 % более того, что мог бы получить он, если бы предъявил к торгам всю партию пушнины сразу.

IV

Китайское соболевание в Уссурийском крае и скупка пушнины китайцами у туземцев имеет свою историю. Обыкновенно звероловы-манзы прекращали свою работу, как только выпадали глубокие снега, что обыкновенно происходило для бассейна Уссури и ее притоков в январе, а для За-уссурийского края — в декабре месяце. Возвращение соболевщика в деревню становилось известным в тот же день. Тогда все другие охотники устремлялись к нему, и начинались расспросы. Пришедший не скрывал, сколько он поймал соболей, и охотно показывал свою добычу. Шкурки переходили из рук в руки, их осматривали и оценили. Когда приходил последний звероловщик, то все уже знали, кто в текущем году имел успех, и кого постигла неудача.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Охотники-китайцы в Уссурийской тайге.

Лет двадцать тому назад китайские звероловы оставляли соболиные меха в фанзах открыто.

Они знали, что никто их нс тронет, а если бы кто и решился позариться на чужую собственность, то его ждало страшное наказание — закапывание живым в землю. Этот порядок поддерживали и первые русские переселенцы, попавшие в Уссурийский край в 1859 году.

Но затем, когда число переселенцев возросло, особенно после 1906 г., пропажа мехов сделалась обычным явлением. Китайцы стали укупоривать меха в жестяные банки и закапывать их под земляной пол в фанзе. Скоро, однако, грабителям этот секрет стал известен. Тогда китайцы придумали другой способ хранения пушнины. Они стали складывать соболиные шкурки в мешки и прятать их в дуплах деревьев, в стороне от жилища, а для того, чтобы не протаптывать к заветному дуплу тропы, подходили к нему каждый раз новой дорогой, иногда делая значительные обходы.

Во всякую вновь приобретенную страну всегда идет сперва элемент, который не может ужиться на родине. Людьми этими, главным образом, руководит алчная нажива. Великие бедствия терпит туземное население от таких завоевателей. Уссурийский край в этом случае не представлял исключения.

Как только Приморская окраина стала заселяться, колонисты начали «прижимать» китайцев и под разными предлогами отбирать у них пушнину. Скоро дело перешло к открытым насилиям.

Китаец выслеживал соболя, а русский «промышленник» выслеживал китайца. Началась настоящая охота за людьми, — стрельба по «лебедям», как называли одетых во все белое корейцев, и по «фазанам»», т. е. по китайцам, одетым в темные цвета. И те и другие были заманчивыми «объектами» для охоты. У них всегда можно было найти жень-шень, соболиные меха, кабарожью струю и панты.

Грабители стали караулить соболевщиков в то время, когда те выходили из тайги. Тогда китайцы стали делать ночные переходы горными тропами, целиною, без дорог; ночью они шли, а днем отдыхали.

В ясные светлые дни грабители взбирались на высокие горы и оттуда смотрели в долины, — не видно ли где дымка, который бы указал место привала соболевщиков.

При столкновениях дело не раз доходило до перестрелки, в результате которой всегда были жертвы с той и с другой стороны. Грабители, расширяя свой район действий, начали делать нападения и на туземцев. Эти последние старались сперва откочевывать подальше в горы, но смерть следовала за ними по пятам. Многие из них тогда побросали веками насиженные места и ушли в Маньчжурию.

В Уссурийском крае тайга оживает зимою. Китайцы, корейцы и туземцы — все устремляются в горы. Ради маленькой соболиной шкурки они забираются в самые глухие дебри и здесь со стоицизмом, достойным лучшей участи, перенося голод, холод и всяческие невзгоды, они проводят долгую зиму, иногда в совершенном одиночестве.

Но вот возвратились манзы, пришли с охоты и туземцы. Лихорадочная деятельность охватывает все население. Это время скупки пушнины, время расчетов и расплаты с должниками. Изголодавшийся туземец озабочен не тем, как бы повыгоднее продать своих соболей (китайцы будут брать их у него по цене, которую сами назначат), а тем, как бы при подсчете с кредиторами они не отобрали у него оружие, жену и ребенка.

Наконец, расчеты кончены. Манзы расходятся по своим местам и предаются азартным играм «в банковку».