«За Сталина!» Стратег Великой Победы

Памятник воинам Советской Армии, павшим в боях с фашизмом, был открыт 8 мая 1949 года. Между прочим, еще в 1937 году Гитлер хотел здесь, в Трептов-парке, соорудить памятник, прославляющий его эпоху. Венчать ансамбль должен был дворец победы. Тысячи обработанных элементов, некогда предназначавшихся для нацистского памятника, пошли на отделку памятника-ансамбля воинам Советской Армии» [111].

Победно завершив Отечественную войну против гитлеровской Германии, советский народ под руководством Коммунистической партии приступил к залечиванию тяжелых ран, нанесенных жестоким и неумолимым врагом. Однако безопасности Советского Союза угрожала еще империалистическая Япония. Хотя в 1941–1945 годах Япония не решилась начать военные действия против Советского Союза на стороне фашистской Германии, японский империализм оставался злейшим врагом СССР.

30 октября 1943 года И. В. Сталин принял окончательное решение включиться в войну против японской агрессии. На приеме в Кремле после завершения Московской конференции министров иностранных дел И. В. Сталин доверительно сообщил государственному секретарю США К. Хэллу, что Советское правительство рассмотрело вопрос о положении на Дальнем Востоке и постановило сразу же после окончания войны в Европе, когда союзники нанесут поражение гитлеровской Германии, принять участие в войне против общего противника — Японии. Сталин, писал в своих мемуарах Хэлл, сделал это заявление «уверенно, совершенно бескорыстно, не требуя ничего взамен». Дипломатический ход Сталина, естественно, подталкивал Англию и США, особенно заинтересованных в поражении Японии, к открытию второго фронта в Европе.

На Тегеранской конференции глав трех держав в декабре 1943 года Сталин дал союзникам принципиальное согласие на помощь в войне с Японией. На Ялтинской конференции в феврале 1945 года было подписано «Соглашение трех великих держав по вопросам Дальнего Востока».

Сталин уточнил, что через два-три месяца после капитуляции Германии Советский Союз вступит в войну против Японии при условии возвращения СССР территорий Южного Сахалина и Курильских островов и передачи в аренду бывшей русской военной базы в Порт-Артуре. После Ялтинской конференции подготовка к войне с Японией в Ставке Верховного Главнокомандования и особенно в Генеральном штабе резко активизировалась. Маршала А. М. Василевского отозвали с 3-го Белорусского фронта. Он приступил к разработке плана войны с Японией.

В военном отношении Япония представляла достаточно мощную силу, способную противостоять своим противникам. «В создавшейся ситуации, — отмечается в 3-й книге «Мировые войны XX века. Вторая мировая война. Исторический очерк», — большинство представителей американского командования продолжало считать, что вступление в войну на Тихом океане Советского Союза не просто ускорит разгром Японии, но и сократит при этом военные потери союзников. Президент США Ф. Рузвельт вплоть до своей кончины в апреле 1945 г. рассматривал готовность Москвы вступить в войну против Японии после окончания войны в Европе, что было согласовано на Тегеранской и Ялтинской конференциях, как важнейшее решение всей союзной стратегии. Он, в частности, заявлял в присутствии американского посла в СССР А. Гарримана, что «разгром Японии без помощи России стал бы чрезвычайно тяжелой задачей, решение которой потребовало бы большой крови. И мы должны сделать все возможное, чтобы помочь Сталину в его планах» [121, кн. 3, с. 201].

В июле 1945 года было образовано Главное командование советскими войсками на Дальнем Востоке, его возглавил Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Для ведения наступления против Квантунской армии созданы три фронта: Забайкальский, 1-й Дальневосточный и 2-й Дальневосточный. Действия сухопутных войск должны были поддерживать корабли Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии. Привлекались также войска Монгольской народно-революционной армии.

«Создание Главного Командования на Дальнем Востоке как органа стратегического руководства войсками, на мой взгляд, — пишет маршал А. М. Василевский, — себя оправдало. Наличие такого органа давало возможность оперативно проводить в жизнь указания Верховного Главнокомандования, учитывать все изменения в оперативно-стратегической и военно-политической обстановке и своевременно реагировать на них, а также оказывать фронтам на месте необходимую помощь. Связь Верховного Главнокомандующего со мной и с действующими фронтами была прямой и повседневной, даже тогда, когда он находился на Потсдамской конференции» [19, с. 509–510].

И еще:

«16 июля ко мне в штаб войск Дальнего Востока, находившийся в 25 км юго-западнее Читы, позвонил из Потсдама И. В. Сталин. Он спросил, как идет подготовка операции, и поинтересовался, нельзя ли ее дней на десять ускорить. Я доложил, что сосредоточение войск и подвоз всего самого необходимого не позволяет сделать этого, и просил оставить прежний срок. Сталин дал на это согласие» (там же, с. 513).