За стеклом

Я не знаю ответа на этот вопрос. Скорее всего, и не узнаю, потому что его нет – как нет бесконечной глубины колодца. Зато я знаю про «до» и «после». Про то, как покачиваясь, идти, смотря через мутное стекло, роняя слюни, не разбирая дороги или… чувствовать запахи, слышать пение птиц, за поворотом разглядеть, как кто-то тебе машет.

Я больше не ищу смысл жизни в бутылке (в иных местах тоже не ищу). Я знаю, что его там нет и не может быть.

Вам либо хорошо, либо плохо – вот и все.

***

Все разговоры о смысле жизни интересны, как дискуссия, но не более. Все потому, что в таких разговорах, поиск крутится вокруг какого-то универсального, безразмерного, неизменного понятия. Еще и такого, чтобы хватило на всех и могло использоваться в любых случаях.

Я не знаю ни одного предмета, явления или знания, которое бы подходило под такие критерии. Думаю, его нет и не может быть.

Так, почему к смыслу жизни, мы применяем такие критерии, которые не применимы ни к чему остальному!?

У меня на этот счет есть очень приземленная, в прежние времена, наверное, сказали бы «буржуазная», теория. Вот она.

Мама Фореста Гампа сравнивала жизнь – с коробкой печенья. Я же сравниваю ее с бусами. Что-то среднее между индейским и тибетским ожерельем, на котором много бусин с разными символами и фигурками, нанизанным на длинную нить, которая надета на своего владельца.

Все эти бусины – ваши смыслы. Смыслы вашей жизни. Их много, они разные. Есть бусины, которые вам нравятся, есть практически безразличные, есть неприятные, пугающие. Но все это – ВАШИ бусины. И если их будет слишком много, то ожерелье будет мешать двигаться, оттягивать шею. Слишком мало – не будет достаточно привлекать и радовать.

Но, самое важное, что это ожерелье – не что-то, что повесили при рождении, и оставили неизменным, до смерти.

Мы, как странники, идем в своих ожерельях. Со временем путешествия и разных событий, которыми изобилует наш путь, какие-то бусины теряются, а другие – напротив, находятся.

Примерно так я себе, с некоторых пор, представляю жизнь и ее смысл. Одна нитка, много разных бусин. И если в чем-то и есть смысл, то в том, чтобы ваше же собственное украшение вам нравилось.

***

В связи с этим, я вспоминаю такую историю.

Один раз, с моим другом Игорем, рекордсменом по поиску смыслообразования и, конечно же, алкоголиком, мы поехали на ролевую игру.

В лесу собралось несколько сотен молодых людей, одетых в исторические костюмы рыцарей, разбойников, волшебников, не очень умело изображающих тех самых рыцарей и разбойников. И уж совсем неумело – волшебников.

Сейчас я уже точно не помню, ради чего туда поехал. Скорее всего, ради выпивки, как и многие, остальные участники.

В первый вечер, я сильно напился. Еще с детства меня страшно бесил плохо подготовленный самообман (я то был профессионалом алкогольных «театров»).

Боролся я, правда, с ним не лучшим образом. Первую часть «действа», накачивая себя, чтобы поверить во всеобщее самодурство, а вторую часть, расстроившись, что не поверил, заглушал раздражение от расстройства. Ну и третью часть, еще больше расстроившись, что раздражение не заглушено, злобно и меланхолично приступал к своему любимому «ну и к черту все это».

И вот, в самом начале второй стадии, пребывая в злобном разочаровании, что рыцари, разбойники и волшебники, не то, что ненастоящие, так и совсем, ни капельки, не похожи, я выбрался из лагеря, чтобы проветриться и поискать еще выпивки.

На лесной тропинке меня остановил какой-то визгливый голос, сказав, что по королевскому тракту идти нельзя, не то…

Что там было «не то», я не дослушал. Слегка ткнул пискуна по щеке и пошел дальше.

Почти перед самым выходом на поляну, где были шатры, к которым я шел, мне опять преградил путь этот смехотворный юноша, видно, обогнав меня через лес. Он сложил кисти в странную фигуру и ломающимся голосом сказал «стой-й-я… я тебя заморозил». Я не придал особого значения. За поворотом были видны отблески света, развались пьяные крики. То, что мне было нужно. Поэтому, я просто прошел мимо, даже не ударив его.

– Ну стой же! – еще раз прокричал он и еще раз растопырил руки. Видимо, чтобы усилить эффект, добавил что-то вроде «крэкс-пэкс-фэкс». Но я, разумеется, только махнул рукой, бросил ему «пошел ты».

– Нет, так нельзя… стой же, ну… – я обернулся, услышав в этом «стой же, ну», чуть ли не слезы. Доходяга стоял в своем нелепом одеянии, опустив руки, которые в мешковине и темноте, напоминали два баклажана, повесив голову с разукрашенным, белой краской, лицом.

– Ты чего это? – мне стало жалко идиота. Я, обладая сильной врожденной эмпатией, почувствовал его «подноготную». Как он живет в мире волшебников, фей и действующих заклинаний. Как он долго ждал этой игры, скорее всего, копил на поездку деньги, старался сшить дурацкий костюм, в его глазах, приближающий его к тому персонажу, на которого он хотел быть похожим.